Обратная сила. Том 3. 1983–1997

Он не нашел, да и не старался особо найти повод уклониться от встречи с Фаррелом. Встречаться не хотелось. Но Орлов сказал себе, что должен пройти весь путь до конца и заплатить по всем счетам.

— Разумеется, я ее помню, — с недоумением ответил Эдди. — Сандра умерла в восемьдесят пять лет, я был уже совсем взрослым. А знаете, как она умерла? Неудачно упала с лошади. Она каталась верхом до последнего дня.

— В восемьдесят пять лет? — не поверил Орлов.

— А что, вам это кажется глубокой старостью? — рассмеялся Эдди. — Уверяю вас, что восемьдесят пять — прекрасный возраст, во всяком случае, у нас в Америке. Но среднестатистический американец — это одно, а наша Сандра — нечто совсем особенное. Вы знаете, почему она оказалась в нашей стране?

Александр Иванович неопределенно пожал плечами. Из собранных Люсенькой материалов он знал, что Александра Рыбакова под именем Сандры Фишер выступала в качестве джазовой певицы, потом вышла замуж за техасского богача. Ну, раз была певицей, стало быть, именно для выступлений и приехала в США.

— Не угадали, — радостно ответил Фаррел. — Она приехала в качестве концертмейстера-репетитора с одной труппой, но эта работа была для нее всего лишь возможностью оказаться в Чикаго. Истинной ее целью было убийство Дегаева. Можете себе представить? Сандра решила, что может найти и убить того, кого не смогли найти и уничтожить самые опытные агенты из числа сочувствующих социалистам.

— Дегаев? Кто это?

— Агент охранки, который помог арестовать Веру Фигнер. Неужели вы не знали?

Александр Иванович виновато вздохнул. О Вере Фигнер он, разумеется, помнил из школьного курса истории, а вот имя Дегаева, равно как и обстоятельства собственно ареста революционерки как-то ускользнули от внимания. Впрочем, если агент Дегаев был не профессионалом охранного отделения, а завербованным народовольцем, то и немудрено, что в официальной истории такую фигуру постарались аккуратно обойти: не украшает она моральный облик революционеров.

— Откуда вам это известно? — спросил он.

— Сандра сама рассказала. Она вообще не стеснялась рассказывать о себе даже неприятные вещи, умела посмеяться над собой, над своими ошибками и заблуждениями. Она говорила, что в детстве очень любила подсматривать и подслушивать. А если представлялась возможность, то даже рылась в бумагах старших родственников и почитывала их дневники. Люди обычно стесняются признаваться в подобном поведении, и даже если их уличают — отнекиваются и отпираются до последнего. Но наша Сандра ничего не стеснялась. Всегда говорила нам с сестрой: «Дети, вы не должны ни из кого делать кумиров. Я хочу, чтобы вы знали, какой на самом деле была ваша бабушка, и любили меня такой, какая я есть. А если вы не сможете любить меня такой, какая я есть, значит, такая у меня судьба и я сама в этом виновата».

— Сколько лет вам было, когда умерла Сандра?

— Двадцать три. Я родился в тридцать пятом, Сандра умерла в пятьдесят восьмом. Как видите, у меня была возможность пройти с бабкой хорошую школу. Моей сестре повезло больше, она старше меня на четыре года, соответственно, Сандра занималась ею на четыре года дольше.

— Школу? Что вы имеете в виду?

— Она учила нас русскому языку, заставляла тренировать память. У самой Сандры память была просто феноменальной от природы, ее детям и внукам такого таланта, конечно, дано не было, но она считала, что мы должны стараться и тренироваться. В обучении она могла быть очень жесткой.

— Неужели лупила? — улыбнулся Орлов.

— Конечно, нет, что вы! Но требовала строго. Находила возможность чувствительно наказать. Или просто язвила. Но вы не подумайте, что Сандра была злой, ни в коем случае. Она была доброй и щедрой, постоянно занималась благотворительностью. Если бы вы знали, сколько баталий ей пришлось вынести с моим дедом, чтобы уговорить его давать деньги на больницы, на школы, на помощь беднякам!

Они сидели в баре гостиницы в центре Москвы. Именно здесь и остановился Эдди Фаррел. Приглашать американца к себе домой Орлов не захотел, опасаясь, что скромная двухкомнатная квартира покажется миллионеру слишком убогой. Да и нейтральная территория представлялась Александру Ивановичу более удобной: встречаться с Фаррелом он отнюдь не рвался, и если ему захочется уйти — он всегда сможет это сделать, сославшись на занятость и неотложные дела. А из дома гостя поди-ка выгони, если он не собирается уходить и намерен еще пообщаться!