Обратная сторона Юпитера

Фраза про химерный глаз показалась разогретому парами рома Аресу столь же умной, тонкой и смешной, как самая весёлая острота на всём Юпитере, поэтому разумеется он начал смеяться. Смех нарастал, увлекая его в водоворот, воронку, цунами. От смеха начинал болеть живот, но остановить его не было никакой возможности, и Арес повторял, задыхаясь от хохота:

– Химерный-ха-ха-ха-Глаз-ха-ха-ха! Я – Химерный Глаз! Подмывальников начальник, ковырялок командир!

Арес откинулся на диван и смеялся, смеялся, смеялся. Бесконечно, как ребёнок в плену веселья, захваченный его не отпускающими лапами.

– Как ты сказал, «ковырялок командир»? – тут пришёл черед оценить его юмор Гелке, – Дядь Ари, почему ты стал такой смешной, неужто напился? Или это я напилась?

Гелка сползла с дивана и стала кататься по полу, держась за животик от ржания.

– А я ж кто по-твоему? Ковырялка? А ты – мой командир? Честь имею, командор-командир Химерный Глаз! Готова выполнить любое Ваше задание! Не пожалею ни одной своей промежности!

Гелка умудрилась в конвульсиях смеха препотешно отдать Аресу-Химерному Глазу честь. Тот, свою очередь, от этой картины тоже захлебнулся хохотом и вслед за ней повалился на пол. Вот по нему-то они и стали кататься в приступах гогота вокруг другу друга. Бесконечная история хохотливого безумия продолжалась минов десять, не меньше. Первой отошла от него более матёрая Аве.

– Так, дядь Ари, ты лучше молчи, – все ещё еле сдерживая хохот и периодически расплывающуюся улыбку, вытирая слёзы с глаз произнесла она, – молчи, дорогой, пусть ром слегка отпустит. А то же мы тут скончаемся от смеха.

– Скончаемся… От смеха, – повторил траурным голосом Арес.

Эта фраза снова накрыла пьяную парочку очередной хохотливой волной ещё большей амплитуды, или даже можно сказать в этот раз уже магнитуды.

– Мы ж с тобой как эти… как Бадаглиск и Бадзюля, – сквозь смех, давясь словами, продолжила развивать тему Аве.

– Ага, как Шерлок Холмс и этот… как кольца Юпитера его побери, доктор Уотсон, – долго вспоминал странные земные имена, приходящие из глубин памяти реинкарнированной прошлой жизни, Арес.

– Доктор Кто? – с истерическим смехом залилась Гелка.

– Доктор Уотсон, или погоди… Доктор Ватсон, кажется, – усомнился, но никак не унимался в юмористическом марафоне Арес.

– Доктор Уо… Уо… Уотсон! – грянул залпом дружный идиотический смех.

– Да говорю же Ватсон… Хотя Ватсон и Уотсон – это, кажется, одно и тоже…

– Одно и тоже! Ватсон и Уотсон одно и тоже! Ха-ха-ха! – Гелку просто козявило от смеха.

– Вот зачем мы так напились? – логично спросил Арес внезапно на секунду протрезвев, – и самый главный вопрос. Когда нас отпустит?

– Никогда, – продолжая угорать, держась за живот, обрадовала его Аве.

– Никогда? – с серьёзно-испуганным видом переспросил Арес.

– Никогда! Та-да-да-да-да, та-да-да-да-да! Никогда! – пропела, захлёбываясь хихиканьем Гелка, – никогда, дорогой доктор Уотсон! Клянусь своей треуголкой!

Верх остроумия, императрица сатиры Гелка выдавала очередные перлы.

– Синей треуголкой? – подколол её архкнязь стебания Арес.

– Синей, блин, дырой, – нисколько не стесняясь физиологических особенностей строения организма, ведь что естественно, то небезобразно, искромётно отвечала Гелка, – а кстати, знаешь кто ты?

– Кто? – утирая нескупую мужскую слезу спросил Арес.

– Ты…ты… – Гелка дергалась от истерического гоготания, переходящего в лай, – ты – Баламутень Броша!

Вот откуда она это взяла? Из каких глубин генетического подсознания вытащили пары синего марсианского рома Баламутня Брошу? До какой степени опьянения надо дойти, чтобы из ниоткуда появился этот персонаж? Баламутень Броша, вместе со своим явлением свету, вызвал тяжёлые и продолжительные приступы гомерического хохота у собутыльников, итак корчившихся в судорогах почти час. Наконец, вдоволь просмеявшись и проплакавшись, наши герои начали слегка отступать с рубежей ржания, его отливы и приливы становились короче и короче. Периодичность смеховых схваток пошла на убыль, и друзья, объятые приятной истомой смеха, вставали с пола, вытирая слёзы и сопли. Говорят, что мин смеха продлевает жизнь на аркант. Так вот за это время наши герои насмеяли себе добрых аркантов пятьдесят плюсом к отмеренному сроку. Жаль только, что при равианизме никто не умирал своей естественной смертью.