Обратная сторона медали

Это решение далось Алисе тяжело, но вместе с тем она понимала, что оно – единственно верное в данной ситуации. Свадьба Макса и Лизы, откровенный разговор в гостинице, ночь и прекрасное утро, обещание Стефана как можно скорее вернуться… Стоило ей понять, что он вовсе не против обосноваться в Москве, разрозненная картинка будущего сложилась в единое целое. Единственное, что действительно держало её в Штатах – Николь и Рината, и оставлять их ей совсем не хотелось, но иного выхода она не видела. Возможно, этот момент – шанс для них обеих сделать ещё один шаг вперёд, только теперь не к вершине Олимпа, а просто вперёд, к осознанию себя, к чему-то важному, пусть и не имеющему отношения к спорту. В конце концов, они навсегда останутся друг у друга – она у Рины, а Рина у неё, и если жизнь сложится так, что их материки будет разделять океан, что же… Она как-нибудь справится со своей нелюбовью к самолётам.

– Я буду скучать по тебе, стервочка.

Каким бы сильным ни было эгоистичное желание Ринаты обнять Алису и попросить остаться, она понимала, что не имеет права отговаривать её. Тем более сейчас, когда в её жизни, кажется, появился человек, способный увидеть в ней то, что так редко удавалось разглядеть окружающим – её истинную сущность. За эти годы с ними случалось всякое: ссоры и примирения, долгие часы тишины и вечера, наполненные смехом, общий на троих грипп и совместные прогулки по берегу океана. Они стали семьёй, и Рина не воспринимала Алису иначе, как свою сестру: мудрую, прямолинейную сестру, не стесняющуюся, если того требовала ситуация, в выражениях высказать своё мнение и всегда… всегда готовую поддержать её.

– Вот только сопли давай не будем разводить, – тихонько засмеялась Алиса, в то время как глаза её щипало от приближающихся слез, а горло сдавливало спазмом. – Знаешь, Рин… я не думала, что встречу человека… мужчину, с которым буду чувствовать себя счастливой. Это чувство… Оно как будто наполняет меня энергией, питает меня. Оно… я столько нового в себе открываю и… Рин, я сама не знала, что могу быть такой. У меня, наверное, просто не было шансов. – Она усмехнулась и тихонько качнула головой. – Стефан…Там, на Майорке, я… да влипла я. Он смотрит на меня, а у меня коленки подгибаются. А когда он говорит, его голос… Я… – Она замолчала и взглянула на Ринату.

Рина понимала её. Понимала, как могла понимать лишь женщина, прекрасно знающая, что такое – это самое, когда от взгляда подкашиваются ноги и узлом скручивается низ живота, а прикосновение учащает пульс. Знающая, что такое – ночи в разных постелях и безудержная радость встречи. Как женщина, помнящая, что такое – планы и мечты о будущем. Пусть даже так и несбывшиеся мечты.

– Я счастлива за тебя, Лис. – Рината улыбнулась, немного грустно, но искренне. На ресницах её, длинных, чёрных, заблестели алмазики слёз. – Езжай и не думай о том, как мы тут… С голоду не умрем, – стараясь вконец не расчувствоваться, она усмехнулась и смахнула солёные капельки. – Попрошу Тасю еще и готовкой заниматься.

– Пусть жить к тебе переезжает. Она хорошая девушка, и Ника её любит.

– А что? Хорошая идея. – Рината поднялась на ноги и посмотрела на часы. – Скоро Николь приедет. Так что подумай пока, как будешь с ней объясняться, потому что я за тебя делать этого не собираюсь.

Последние слова прозвучали без намёка на обиду, но с оттенком ехидства. Да уж, задачка ещё та… Скомкав синее платье, Алиса запустила им в подругу, однако та ловко увернулась.

– Жучка!

Не глядя, Алиса дотянулась до разложенного на постели чемодана и, схватив что-то из груды вещей, снова собралась было запустить в Ринату, но та быстро ретировалась, скрывшись за дверью. Шумно выдохнув, Алиса отбросила джинсовые шорты обратно и обвела свою комнату взглядом. Сердце её наполняла печаль. Несмотря на то, что принятое ею решение казалось правильным, её не покидало ощущение, что, уехав, она оставит в этом месте часть себя. Вместе с Риной они прожили в этой квартире четыре года. Четыре года… Четыре года эти комната, гостиная, спальни Рины и Николь, большой балкон с диванчиком и креслом-грушей, – всё это было частью их мира. Мира, оберегаемого ими от зла и недоверия, от осуждения и равнодушия, от зависти и лицемерия. И воздух, и стены, всё здесь пропиталось ими: вкусом их бед, решительностью их борьбы, их победами – совсем маленькими и оглушительно-огромными. Лежащие на постелях подушки впитывали их слёзы, зеркала видели улыбки, на коврах остались незримые следы ног…