Обратная сторона медали

Встав на носочки, Алиса потянулась к его губам. Ладонь его, поддерживая, тут же легла на её талию и в тот момент, когда губы их соприкоснулись, она почувствовала себя так, будто, расправив крылья, парит в небе. Она была белой чайкой, и небом, и солнцем, и морем… Цветущая сакура, аромат спелой клубники, стук колёс мчащегося вдаль поезда, звуки аплодисментов многотысячных трибун, саднящая боль в запястьях и коленках, эйфория победы и досада поражений, нежность маминых поцелуев и ласковые взгляды отца, пульсирующее внизу живота желание и жаркий шёпот на французском: всё это жило в ней и всё это было частью неё. Она видела свою жизнь такой, как она была, без прикрас и без преуменьшений. И она хотела, чтобы он любил всё это в ней: прошлое, настоящее и будущее. Будущее, в котором она хотела делить с ним каждый миг, каждое утро и каждый вечер, каждое лето и каждую зиму, каждую весну и осень. И запах скошенной травы, и шуршащие под ногами листья, и поездки к родителям, и посиделки с друзьями. Много-много самых разных дней.

– Стефан, – тихонько позвала она. Он тут же кивнул в знак того, что внимательно её слушает. – Почему у нас пол тёплый?

– Я включил подогрев, – с непониманием ответил он.

Алиса нахмурилась, посмотрела на лакающую из стоящей в раковине тарелки воду Морковку, потом опять на Стефана и, уткнувшись ему в грудь лбом, тихонько засмеялась.

– Ты чего?

– Ничего, – помотала она головой и снова засмеялась. – Ничего.

Боже, она две недели сходила с ума от сырости и холода, подхватила отвратительную простуду и ни разу не подумала, что можно просто-напросто включить подогрев пола…

Ужин был чудесным. Горячее сочное мясо, овощи, тушёные с оливковым маслом и душистыми специями, горячий чай с имбирём, мёдом и лимоном. Если бы Алиса не видела, что Стефан готовил сам, подумала бы, что он просто-напросто заказал еду в ресторане. День выдался трудным для них обоих и теперь, когда часы показывали начало одиннадцатого, хотелось, забыв про все дела, просто наслаждаться тем, что у них есть. Букет алых роз, предусмотрительно поставленный Стефаном в бело-розовую стеклянную вазу с широким горлом, придавал атмосфере капельку романтичности, а непринуждённость, царящая за столом – домашний уют.

Алиса поймала на себе взгляд Стефана. Жаркий, вынуждающий её чувствовать себя так, будто кожи её касаются маленькие язычки пламени: горячие, но не оставляющие болезненных ожогов. Тело её мигом отозвалось волной тепла, прокатившейся до самых кончиков пальцев, отдавшейся в нервных окончаниях маленькими электрическими разрядами. Глядя ему в глаза, она нарочито медленно сняла с вилки кусочек мяса. Шумно выдохнув, Стефан усмехнулся и отпил глоток из большой чашки. Смешной… В глазах Алисы появились лукавые огоньки. И она, должно быть, смешная…

Сложив посуду в раковину, Алиса обернулась. Стефан стоял совсем рядом, и для того, чтобы оказаться в его объятьях, много времени ей не понадобилось. Он погладил её по плечу, прошёлся ладонью по спине и, взъерошив волосы на затылке, обхватил голову.

– Пойдём в спальню, – предложила Алиса, касаясь его живота.

Стефан посмотрел ей в глаза, потом на губы и снова в глаза. Чем дольше он медлил, тем сильнее чувствовала она охватывающую её дрожь. Губы её приоткрылись – мягкие, манящие, они казались ему чем-то вроде живительного родника для усталого путника. Держаться больше не было сил, и он накрыл её рот своим. Она выдохнула и, скомкав ткань футболки на его груди, подалась навстречу. Влажный, долгий поцелуй, открывающий новую страницу жизни, новое завтра, начинающееся прямо сейчас.

– Пойдём в спальню, – повторила она, глядя ему в глаза. И он снова тонул в омуте её глаз: чёрных, влекущих и глубоких, словно сама бездна.

Взяв Стефана за руку, Алиса повела его по неосвещённому коридору. Молчание, окружавшее их в эти секунды, было столь красноречиво, что любые слова оказались бы излишни. Это был один из тех моментов, когда слова вообще не требовались – вместо них сплетались пальцы, вместо них соприкасались взгляды, вместо них звучало дыхание. Остановившись возле постели, Стефан положил ладони Алисе на талию и, склонившись к ней, снова прижался губами к её губам. И снова это разливающееся по телу тепло: живое и сладкое, наполняющее их обоих чем-то невероятно новым, нежным, восторженно-трепетным. Невесомая ткань сорочки, повинуясь мужским пальцам, поползла вверх по бёдрам, воздух коснулся оголённой кожи. Оставшись нагой, Алиса мягко улыбнулась уголками губ и расстегнула последнюю пуговицу на рубашке Стефана. Мягкий свет стоящего у неё за спиной прикроватного светильника вырисовывал её силуэт на фоне тонущей в ночи комнаты. Вся она казалась порождением этого света – мягкие пушистые волосы, блестящие глаза, нежная бархатная кожа, будто бы покрытая жемчужной пылью. Её губы коснулись плеча Стефана, ладошки устремились от живота к груди. Ей хотелось и страсти, и ласки, и его нежной грубости. Той самой, что он познал с ней, той самой, что умел дарить ей только он.