Обратная сторона. Том 2

– Я не знала, что ты жил так бедно, – призналась Даяна. – Особенно если учесть, где ты учился, и то, как себя всегда вел, – она растерянно хмыкнула. – Я думала, ты просто нерадивый сын, который пользуется деньгами родителей, обвиняя их во всех смертных грехах и не желая иметь с семьей ничего общего.

– Так и должны все были думать, – Данинджер безрадостно улыбнулся. Порыв ветра ударил в окна, заставив задрожать стекла.

Закончив с ужином, Данинджер отвел Даяну наверх, в приготовленную ей комнату.

– Здесь редко бывали гости, – сказал он, включая свет. – Так что можешь считать, что ты первая, кто будет спать в этой комнате за последние лет двадцать. – Он стоял на пороге, не решаясь войти. – Знаешь, когда я был маленьким, то всегда представлял, что здесь живет мой брат.

– У тебя был брат? – удивилась Даяна. Данинджер покачал головой. Перед ее глазами снова встала мертвая кухня. – А мать? – Даяна пожалела почти сразу, что задала этот вопрос, но удержаться не могла. Просто женское любопытство. Да и разве она не имеет права узнать о том, кем были бабушка и дедушка ее ребенка, которого она родила этому человеку, скрывшему так умело ото всех свое детство. – Она… Она умерла? – осторожно предположила Даяна, боясь, что причинит этим вопросом боль своему бывшему мужу.

– Мне было шесть. – Он наконец-то прошел в комнату.

Даяна не видела его лица и гадала, доставляют ему эти воспоминания страдания или нет. Потому что если да, то можно спешно сменить тему. Вспомнить, например, Деби и жизнь в Вашингтоне. Что-то подсказывало ей, что это сработает. Новая жизнь владеет этим человеком, а прошлое – не более чем бледный, пропавший с годами шрам.

– Я почти не помню ее, но думаю, она была похожа на отца. А отец… Знаешь, он никогда не был интересным человеком. Трудяга, рабочая лошадка. Думаю, его единственным увлечением были старые журналы и газеты, которые он читал долгими зимними ночами возле камина. Иногда, когда мы сидели за столом, он рассказывал о политиках или звездах шоу-бизнеса. Иногда о циклонах и гидроэлектростанциях. Ничего конкретного. Просто абстрактные факты из жизни чужих людей. Вот, пожалуй, и все, что я о нем помню. Не знаю, наверное, все это пришло со временем, но порой мне кажется, что он за всю жизнь, несмотря на то, что был далеко не глуп, как, например, Мэтью Райерсон, так и не дал мне ни одного совета, как распорядиться своей судьбой. Может быть, он в тайне надеялся, что я останусь здесь и продолжу его дело – засаживать каждую весну поля картофелем, а может быть, наоборот, надеялся, что сделаю то, что не сделал он – уеду отсюда и покончу с этим семейным картофельным проклятием. А может, ему было просто плевать. Не знаю. Но когда я принял решение уехать из дома и продолжить учиться, он не стал возражать. Даже сказал, что оплатит большую часть обучения. Не знаю, откуда он брал деньги. Наверное, разработал еще одно поле или два. А может, устроился на зиму работать в город… Я старался не думать об этом, чтобы не чувствовать себя виноватым, понимая, что строя свою жизнь, я заставляю своего отца распрощаться со своей. Признаться честно, я убедил себя, что когда закончу обучение и пройду практику, получив хорошую работу в Вашингтоне, то верну долги сполна. Вернусь в Мэн и увезу своего старика куда-нибудь подальше, прочь от этих чертовых зим. Может быть, во Флориду или Калифорнию. Да куда он захочет! Видит бог, я могу сейчас себе это позволить. Купить ему квартиру или небольшой домик, чтобы на заднем дворе был сад и ему было чем заниматься, потому что без работы он вряд ли бы смог жить, – голос Данинджера дрогнул. – Я так хотел показать ему, что все его старания были ненапрасны. Пусть даже он и не хотел ничего другого, кроме своего картофельного поля, но ведь он же работал ради меня. И нужно было вернуть этот долг. Я обязан был вернуть этот долг. Не ради него. Ради себя. Но он умер. Умер на поле, когда я заканчивал практику. Он не дождался всего лишь года. И я… Я до сих пор чувствую за собой этот чертов долг. Может быть, ему этого было и не надо, но это надо было мне. А так… Порой мне кажется, что это я убил его, а не это проклятое картофельное поле. Я… – Данинджер достал пачку «Данхила», покрутил в руках сигарету, стараясь ни о чем не думать. – Знаешь, – его взгляд устремился к Даяне, – я так ни разу и не закурил в этом доме. Сначала боялся отца, потом стеснялся. – Он убрал пачку в карман. – Но сейчас мне некого стыдиться. – Зажигалка появилась в его руках, словно из ниоткуда. Неестественно дорогая на фоне почти аскетической обстановки дома. – Некого, – Данинджер сунул сигарету в рот, но прикурил лишь выйдя из комнаты. – Спокойной ночи, – сказал он, выпуская через нос две струйки синего дыма.

– Спокойной… – Даяна растерянно кивнула ему на прощание.

Заснула она почти сразу. Лишь положила голову на подушку и провалилась в темноту. Наутро она попросила Данинджера показать окрестности.