Обратный адрес. Автопортрет

В Америке я ничего не боялся. Разве что остаться без нее, когда нас с Вайлем пригрозили депортировать за репортаж из Гарлема «Белым по черному». Не испугался я и в тот вторник, когда меня разбудил звонок приятеля.

– Как дела? – спросил я, зевая.

– Дела? – вкрадчиво сказали в трубку. – Выгляни в окно, кретин.

Все еще не понимая, чего от меня хотят, я выскочил на набережную Гудзона, отделяющего наш дом от Нью-Йорка. Сперва я заметил только гурьбу растерянных на паркинге. Все смотрели на юг, многие снимали. Взглянув куда все, я увидел Близнецов. Они всегда были моими любимцами. С нашего берега пара башен выглядела так, будто завершала кавычками Манхэттен, и я не уставал любоваться этой цитатой. К тому же, в них было что-то писательское: один небоскреб – небоскреб, два – гимн тиражу. Если, конечно, они не отличаются друг от друга. Но в то утро одну башню окутывал черный дым, а другую – белый. Когда оба столба растаяли, исчезли и Близнецы. Ветер относил звуки в океан, и в тишине слышалась лишь скороговорка радио из открытой настежь машины. Остальное я досмотрел по телевизору. Репортаж из Даунтауна перемежался реакцией мира на происшедшее.

– В стране – паника, президент бежал, – сообщил московский корреспондент из Вашингтона, но я ему не поверил. Буш был на месте и читал детишкам про козу – девять минут, считая с того момента, когда ему сообщили о налете.

Вслед за погибшей архитектурой потянулся шлейф историй и слухов. Иногда – со счастливым концом.

– Коллега с 83-го этажа, – рассказывали мне, – завел роман на стороне и вместо работы провел день со своей дамой в отеле с выключенным, естественно, телевизором. Домой вернулся как ни в чем не бывало и на вопрос жены, что на службе, сказал, что ничего нового. Жена, бедняга, и не знает, то ли радоваться, то ли разводиться.

– Характерно, – замечал другой мой знакомый, изучавший список жертв в «Нью-Йорк таймс», – что ни одного еврея не погибло. Видимо, Моссад своих предупредил.

– А кто по-твоему, – спрашивал я, взглянув на первые попавшиеся имена в газете, – Аронов и Бернштейн?

– Понятия не имею, – ответил он, не смутившись.

– Пожарным, – волновался другой, – досталась тонна золота, которое расплавилось в ювелирных лавках с первых этажей.

Но в целом дураков было немного. На Юнион-сквер жгли свечи, приносили цветы, пели грустные песни и развешивали стихи и рисунки. Мемориальная выставка, перекочевавшая потом в музей, выросла на границе опасной зоны: южнее 14-й стрит никого не пускали. Воронки еще долго дымились, и спасатели носили респираторы, мы обходились марлевыми повязками.

Уже на следующий день все окрестные дома обклеили листовками, в которых спрашивалось, не знает ли кто о домашних животных, оставшихся без хозяев в запертых квартирах. Людям было не проще. Повсюду висели фотографии пропавших, о которых близкие все еще надеялись что-то узнать от прохожих. Люди обычно снимаются, когда им хорошо. Поэтому на фотографиях все смеются. Старик позирует на слоне: отпуск в Индии. Молодые веселятся на свадьбе. Девушка вымазалась мороженым.

Когда надежды иссякли, и пришла пора опознавать трупы с помощью ДНК, вдоль реки вырос палаточный городок экспертов. К нему выстроилась огромная очередь родственников. Они несли завернутые в пластик зубные щетки, расчески, тапочки, запасную челюсть.

В Близнецах погибли либо богатые, либо бедные. Первые – финансисты, воротилы, вторые – те, кто их обслуживал: официантки, швейцары, водопроводчики, лифтеры. Последние, впрочем, сразу остались без дела. На землю можно было попасть только по пожарным лестницам, а это значит крутые пролеты, тесные площадки, мелкие ступени. Подгоняемые дымом и страхом, люди спускались и с 46-го этажа, и с 89-го, а может и со 107-го, где я как-то ужинал в ресторане «Окнами в мир». До тротуара отсюда четверть мили, но по лестнице все спускались честным маршем. Никто не кричал, никого не давили, тут все были равны, кроме одной, парализованной. Оставшись без коляски, она, задерживая других, сползала на руках, пока её не взвалил на плечи юноша пуэрто-риканской наружности. Он не назвал своего имени, то ли из скромности, то ли – нелегал.

На третью годовщину теракта в городе открылся виртуальный памятник Близнецам. В ночном небе могучие прожекторы выстраивали две белые, словно призраки, башни. Но вскоре световой мемориал отключили. Выяснилось, что он сбивает с толку перелетных птиц, которые уж точно не виновны в наших распрях.

3

После 11 сентября город изменился. Возле мостов зачем-то дежурили танки. На улицах появились солдаты. До этого я видел только одного, на экскурсии в Пентагоне, где он ловко шагал спиной вперед и смешно шутил, выбалтывая военные тайны.