Обратный эффект санкций. Как санкции меняют мир не в интересах США

В результате общие исключения — которые ограничиваются всего лишь суммой в 500 тысяч долларов в год — не распространяются на некоторые виды медицинского оборудования, имеющего решающее значение для борьбы с коронавирусом — например, на кислородные генераторы, лабораторные установки и оборудование для медицинской визуализации. OFAC считает, что эта продукция имеет отношение к национальной безопасности, поэтому компаниям, желающим экспортировать ее в Иран, необходимо обращаться за специальными экспортными лицензиями.

Получить такие лицензии весьма непросто. В 2016 году юристы оценивали, что вероятность получения экспортной лицензии компанией, обратившейся в OFAC, составляет примерно 50 %[193]. Специалисты по санкциям полагали, что солидная заявка имеет хорошие шансы на одобрение. В 2019 году доля успешных заявок на получение лицензий от OFAC снизилась примерно до 10 %[194]. Вероятно, в начале пандемии этот показатель был еще ниже, что отражает широко разрекламированную президентом Дональдом Трампом политику максимального давления на Тегеран.

У фирм, готовых вести торговлю в соответствии с общими исключениями, имеются и другие причины для проявления осторожности. Даже в случае применения общих исключений компании должны проверять, не ведут ли они бизнес с организациями, находящимися под санкциями. Это реально, хотя и требует времени. Однако здесь есть своя загвоздка: запрещено также ведение бизнеса с компанией, которая имеет связи с организацией, находящейся под санкциями. Для фирм, желающих торговать с Ираном, недостаточно изучить потенциального местного иранского партнера. Они вынуждены также выяснять, с кем этот потенциальный партнер ведет бизнес.

Учитывая непрозрачный характер деловых связей в Иране, практически невозможно с уверенностью сказать, что та или иная компания никак не связана с подсанкционными организациями. Например, находящийся под санкциями Корпус стражей исламской революции (КСИР) настолько сильно контролирует иранскую экономику, что многие иранские компании в тот или иной момент имели дело с этой военизированной группировкой. В любом случае проведение тщательной экспертизы требует денег и времени. Большинство международных компаний полагают, что потенциальные выгоды не стоят таких затрат даже в лучшие времена, не говоря уже о периоде пандемии, когда длительное изучение вопроса обречено на неудачу.

Второй комплекс проблем для Ирана относится к финансовой сфере. Даже при наличии общих исключений иностранные банки не могут вести дела с иранскими финансовыми институтами, попавшими под санкции в связи с терроризмом и ядерной программой. Такие меры приняты к большинству иранских банков, и транзакции, обеспечивающие гуманитарный импорт Ирана, осуществляли только четыре банка, избежавшие санкций. Однако в октябре 2018 года США наложили санкции на самый важный из них — Parsian Bank[195].

Санкции против Parsian Bank стали серьезным ударом для Тегерана. Это учреждение совершало большинство финансовых операций, связанных с импортом продовольствия и медикаментов в Иран. Даже обычно осмотрительные американские юристы, занимающиеся вопросами санкций, выразили протест, заявив о скудности доказательств для введения санкций против Parsian Bank[196]; эту организацию, известную надежными процедурами по борьбе с отмыванием денег, никогда не уличали в незаконной деятельности[197]. Согласно OFAC, дело заключалось в том, что иранская инвестиционная компания Andisheh Mevaran купила и продала менее 0,3 % акций Parsian Bank. Эта инвестиционная компания не находилась под санкциями, поэтому сама по себе указанная операция не представляла проблемы.

Проблема заключалась в том, что Andisheh Mevaran впоследствии направила прибыль, полученную от продажи акций Parsian Bank, в сеть организаций Басидж — полувоенной иранской группировки, находящейся под санкциями. Parsian Bank заявил, что ничего не знал о намерении Andisheh Mevaran финансировать Басидж и что банк не может нести разумную ответственность за сделки своих 70 000 акционеров[198]. Кроме того, сумма сделки Andisheh Mevaran была настолько невелика, что не превосходила всех нормативных требований. Однако США не уступили и назвали Parsian Bank спонсором террора[199].

Второй финансовый вопрос связан с нежеланием иностранных банков работать с Ираном. До начала пандемии Covid‐19 те немногие банковские операции, которые проводились между Ираном и западным миром, осуществляла лишь горстка европейских банков, причем чаще всего нерегулярно и только для нескольких надежных клиентов, с которыми эти финансовые учреждения вели дела на протяжении многих лет. После начала пандемии этих ограниченных финансовых каналов оказалось недостаточно для того, чтобы Иран мог нарастить импорт лекарств и медицинского оборудования.