Обратный отсчет

От воспоминаний на восковое, бескровное лицо старой постницы ложится легкий румянец. Даша, затаив дыхание, слушает ее историю – короткую и простую. Руфина, в миру Антонина Макаровна Патрикеева, была пострижена в восемнадцать лет, заодно с ближними боярынями первой жены царя Василия Иоанновича. Царь прожил с Соломонидой Сабуровой двадцать лет, но брак их был бездетен. Не помогали супругам ни поездки по монастырям, ни богатые вклады, ни волхвование, к которому в отчаянии прибегала стареющая женщина. Все было напрасно, и по приговору Боярской думы Соломониду, как бесплодную смоковницу, вырвали из царской семьи и под именем Софии постригли в Покровский Суздальский монастырь.

– Да и то, милая, когда митрополит обрезал ей власы и возложил монашеский куколь, она, сердешная, сорвала его и ногами топтала, а ближний царский боярин Иван Юрьевич Шигона-Поджогин в Божьем храме плетью ее бил, и только тогда утихла и примирилась. А царь Василий Иоаннович, двух месяцев не прошло, на той, на Глинской женился. А ведь сказано – кто отпустит жену свою и оженится другою, тот прелюбы творит! В блуде был зачат царь Иоанн, отсюда и все беды наши!

У Даши постукивают зубы – она не может слышать имени царя, чтобы ее не окатило смертельным ужасом. День материной пытки и разорения родного дома снова встает перед нею, и снова она видит лицо царя – бледное, изможденное, видит его пылающие светлые глаза, от одного взгляда которых замирает сердце – ибо нет в них ничего человеческого. Она поднимает руку, чтобы перекреститься и отогнать видение, но рука бессильно падает на колени.

– Как же бежать? – мучительно спрашивает она. – Куда?

– Как – покажу, выведу, это нетрудно, – утешает Руфина. – Одежу тебе раздобуду. Тут у одной вдовы-купчихи дочь от горячки померла – примерно с тебя ростом и телом стройна, так мать ее одежу нам для раздачи бедным проходящим пожертвовала. Возьму что попроще, да и денег немного добуду. Греха в том нет – сейчас бедней тебя во всей обители не сыщешь. А вот куда пойдешь? Родня-то вся в опале?

– Не знаю, – тоскливо отвечает Даша. – Да мне к ним нельзя, там искать будут. Ведь будут искать, коли убегу?

– Поищут и бросят! – снова успокаивает ее Руфина. – А ты вот что – в сам-деле, к родным не ходи, спрячься у чужих. За деньги сыщешь бабку, она тебе плод стравит. А нет – родишь, на паперть подкинешь. Как тебе жить в миру – сама решай, девка. Я-то сорок шестой год в монастыре, все перезабыла.