Обратный отсчет

– Пусть весь мир подождёт, – приспустив брюки, я сбрасываю их на пол. За ними летит и всё остальное с моего тела. Мне нужна она. Вся без остатка. Прямо сейчас. Я раздеваю её. Кончиком языка провожу от низа её живота до пупка и обратно. Распаляя желание, ловлю губами её грудь – её округлые манящие полушария.

– Это кое-что очень важное, Альвис, – со стоном выдыхает моя Бонита.

– Важнее, чем я?

Я массирую её раскрывшийся цветок, и она снова стонет в ответ.

– Нет ничего важнее тебя.

– А ты важнее всего для меня.

Нежные полушария её груди по-прежнему в моей власти. Я сжимаю и облизываю их, нежно кусаю. Сердцевины грудей томятся негой, а вершины набухают и поднимаются вверх, от ласки розовея, краснея и наконец пульсируя от удовольствия. Это просто блаженство. Я не видел её всего сутки, а кажется – целую вечность.

– Альвис, я хочу, чтобы ты знал… – произносит Бонни, и я заглушаю её поцелуем в губы. Я хочу её сейчас, без промедления.

– Что же я должен знать? – моя требовательная плоть пронзает её жаждущий любви бутон.

– М-м-м, Альвис!

Я нарочно медленно двигаюсь внутри неё, зная, как ей это нравится.

– Наша жизнь уже никогда не будет прежней, – шепчет она. – Ты готов к переменам?

– Отбрось загадки и говори прямо, – постепенно ускоряю темп. – Какая же ты узкая и мокрая, любовь моя… Если помнишь, мы неплохо поладили перед самой моей гибелью. Всё моё естество уже тогда тянулось к тебе. Я вернулся за тобой с того света и, если понадобится, повторю то же самое.

Сменив позу, я закидываю её ноги наверх, устраиваясь плотнее и глубже меж её распахнутых бёдер.

– Я хотела сказать тебе об этом по-другому, не в такой обстановке, но… – Бонни поднимается мне навстречу, отчаянно желая полного заполнения.

– Чем тебе не нравится обстановка? – я вхожу в неё до предела, агрессивно и жёстко. Её чувственные губы тянутся к моим, и в какой-то момент она выгибается дугой от наплыва ощущений. Ещё несколько твёрдых, волнующих выпадов, и этого хватает, чтобы нам вдвоём феерично кончить. Я изливаюсь в неё, и она с благодарностью принимает моё семя. Словно потоки множества электрических разрядов сотрясают наши тела в ярком, неистовом оргазме. Истоки её женского начала, её упругие, податливые стенки, сжатые до предела, наконец расслабляются. Всё напряжение уходит. Она с упоением обнимает меня. Я поглаживаю её по вздрагивающим ногам и животу.

– Альвис Лоренсо Родригес, – шепчет Морган, обвивая руками мою шею, – скоро ты станешь папой.

– У нас будет малыш? – я растворяюсь в водовороте чувств.

– Да, Альвис, так что будь впредь поаккуратнее с этим местечком, – улыбается она, накрыв мою руку своей на её животе. – У нас будет сынок или доченька. Ты рад?

– Конечно, я рад. Безмерно, – прижимаю к себе свою Бониту, и вдруг её голос как будто из другой вселенной врывается в мои мысли.

– С таким видом, как у тебя, задумывают что-то очень грандиозное.

– Если хочешь, чтобы я рассказал, что конкретно, нарисуй меня, – ловлю её удивлённый взгляд.

– Думаешь, меня волнуют твои мысли? – небрежно бросает она, и я утвердительно киваю.

– Абсолютно уверен. К тому же, мне интересно твоё творчество.

– Ответишь на любой мой вопрос? – она недоверчиво щурит глаза.

– На какой захочешь.

– Что ж, пока мы всё равно ждём отца и вынуждены делать это вместе, я, так и быть, соглашусь, – уступает она. – Так как бумаги тут нет, я буду рисовать твой портрет на песке и не гарантирую, что выйдет отлично.

– Ты уж постарайся. Хочу узнать, чем восхищался Николас Паркер.

– Тебе придётся замереть на некоторое время, – нахмурившись, предупреждает Морган. – Справишься с этим?

– Не проблема.

– Тогда я приступаю к работе, – произносит она со всей серьёзностью, выбрав место для рисунка и взяв в руки сухую ветвь в качестве художественного инструмента.

– Любопытно, с какой части лица ты начнёшь?

– Говорить пока нельзя и пялиться на меня тоже.

– Тогда взгляд может выйти нереалистичным.

– Больше ни слова, Альвис Лоренсо!

Я умиляюсь приказному тону Морган и безотрывно слежу за движением её руки на песке. Через считанные секунды, как по волшебству, на импровизированном полотне возникают изящные линии и закругления.

«Неужели и правда выйдет что-то путное?» Я наблюдаю за Морган с восхищением, видя, как каждый штрих собирается в портрет, делая его всё более похожим на меня. «А эта особа очень талантлива», – резюмирую я.

– Готово, – с гордостью произносит она.

– Я бы взял тебя в ассамблею художников, если бы мы снова оказались в Гринстоуне, – подхожу к Морган, детально рассматривая плод её труда.

– Но заставил быть прислугой, – будто боясь меня, она отступает. – И, слава небесам, мы больше не в Гринстоуне.

– Ты и правда хотела бы открыть свою художественную студию, как сказал Ник? – меняю тему.

– Вообще-то, плату за рисунок в виде вопроса должна получить я, – отзывается Морган. – Но сперва пойду освежусь немного. Поплыву до водопада и обратно.

– Самое время поплавать, конечно, – замечаю, подняв на неё осуждающий взгляд. – Мы ведь никого и ничего не ждём, привязанные к этому месту.