Обратный отсчет

– Серый! Чего застыл?! Сдохнуть хочешь? Бегом давай за винтовкой! И ружье мое хватай, я ногу подвернула!

Пацан, словно очнувшись от сна, вскакивает и бежит к Монголу. Подбирает винтовку, ружье. Несется обратно и, не сводя взгляда с медведя, отдает «вертикалку» Эльзе.

В мозгу пацана точно вспыхивает лампа стробоскопа. Пальцы дрожат. Мысли рвут мозг на части: «Надо успеть! Надо!».

Сергей поднимает «мосинку», отводит рукоятку затвора. Бросает взгляд в патронник. Щелкает затвором. Пытается вспомнить все, чему научился за последний месяц. Внутри него словно вопят два человека. Один – трус, который подбивает его бросить все и, воспользовавшись моментом, дать деру. И второй, который отдает команды:

«Это тебе не псов, как в тире, из-за укрытия стрелять! Соберись! Возьми себя в руки! На кону твоя жизнь! Успокойся и стреляй!»

Сергей, опустившись на одно колено, приникает к прицелу. Сердце гулко стучит в груди. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Это немного успокаивает пацана. От медведя, с упоением поедающего Казбека, пацана отделяет расстояние не более чем в сорок метров.

В сгущающейся темени хищник расплывается в серое пятно. Не надеясь попасть в голову медведя, Сухов «включает» свое ночное зрение. Голова тут же буквально взрывается от боли. В глазах мутнеет, словно мальчишке дали обухом по голове, но через доли секунды картинка в прицеле проясняется, точно кто-то подкрутил резкость. Сжав зубы и не давая себе времени на размышления, Сухов нажимает спуск.

От выстрела закладывает уши. Приклад с силой толкает в плечо мальчишки. Медведь ревет и мгновенно разворачивается. Сергей щелкает затвором. В снег падает дымящаяся гильза. Пацан опять прицеливается. Сильный ветер треплет ОЗК.

Медведь принюхивается и рычит. Грохает второй выстрел. От волнения Сергей промахивается, а шатун, хромая, быстро сокращает расстояние.

– Черт! – ругается пацан, дрожащими пальцами перезаряжая винтовку.

В этот момент Эльза поднимает ружье и говорит:

– Или мы, или он. Стреляем по моей команде. Целься в голову. Вспомни, чему я тебя учила.

Медведь, пригнув башку, приближается огромным серым локомотивом. Маленькие слезящиеся глаза с ненавистью смотрят на людей.

«Пятнадцать метров… – помимо воли отсчитывает Сергей. – Десять!»

Внутренний голос буквально вопит от страха, но мозг, точно подчиняясь командам второго человека, чеканит: «Жди! Жди приказа!»

«Семь метров!» – снова орет первый голос.

Сергей хорошо видит глаза зверя. Ужас волной накатывает на пацана. Ноги наливаются свинцом. Винтовка пляшет в руках. В этот момент раздается крик Эльзы:

– Огонь!

От неожиданности пацан, почти не целясь, дергает спусковой крючок. Звук выстрела из «мосинки» сливается со звуком выстрела из ружья. Медведь ревет от боли, спотыкается и падает, но, поднявшись, медленно хромает к людям. Время для Сергея останавливается. Сквозь дым от пороховых газов он видит раззявленную окровавленную пасть хищника. Рядом, переломив стволы и перезаряжая ружье, что-то кричит Эльза, но пацан ее не слышит. Медведь уже рядом. Лапа бьет по ноге Сухова, пацан падает, когти хищника скользят по ботинкам.

Сергей, отталкиваясь ногами от снежного наста, отползает назад. Сердце готово выскочить из груди, мозг отказывается работать, накатывает панический, парализующий страх, однако руки работают сами собой. Перезарядка. Шатун ревет, вытянув морду, и тогда мальчишка садится, перекатывается на колени, всовывает дуло «мосинки» в медвежью пасть и нажимает спуск. Выстрел! От отдачи Сергей валится на спину и уже в падении видит, что у медведя подламываются лапы, и людоед утыкается мордой в снег.

Звенящая тишина. Пацан с шумом выдыхает. Его начинает «колбасить». Из-за сильного озноба Сергей не может вымолвить ни слова. Он поворачивает голову и смотрит на Эльзу. Даже сквозь линзы противогаза он видит ее расширенные от ужаса глаза.

– Ты… его сделал… – шепчет женщина. Со стороны видно, что ее тоже бьет частая дрожь.

Сергей хочет что-то ответить, но язык словно прирастает к нёбу.

– Идем, боец, – Эльза протягивает руку и помогает пацану встать, – покажешь, где твое Убежище.

Сухов на негнущихся ногах, опираясь на плечо женщины, делает несколько шагов и останавливается возле Марата.

– Он мертв?

– Сейчас проверю.

Эльза склоняется над Монголом. Ощупывает его сквозь ОЗК.

– Рука сломана, нога тоже… Может, ребра еще. Без сознания, но вроде дышит.

– Тогда забираем его с собой, – решительно заявляет Сергей. – Как потащим?

– Руками, – Эльза ухмыляется. – Я сейчас скрутку сделаю, зафиксирую, и потащим.

– Хорошо, – кивает пацан, собирая оружие. – Помочь чем?

– Нет, – качает головой Эльза. – Ты уже сделал свое дело, лучше силы копи, чтобы дотащить его.

Сергей молча наблюдает, как ловко женщина управляется с раненым.

– Двинули, – командует Эльза пять минут спустя.

Оба впрягаются в повязь, связанную из двух лямок, от автомата и от ружья, и тащат Марата за собой. Они идут вперед, с каждым шагом приближаясь к Убежищу. Вскоре фигурки, медленно бредущие вдоль улицы, исчезают в снежном вихре…

* * *

Три дня спустя. Убежище