Обратный отсчёт

— Да говорю — рикошетом зацепило, ничего страшного! Ну и отлично: если сдаваться не будем, всё проще. — Петрушин кивнул Васе: — Двор проверь.

— Понял… — Вася тотчас же исчез в дверном проёме.

Мы забрали наши телефоны и листок с адресом, также прихватили видеокамеру и два диктофона, обнаруженные у полноватого блондина. Немного посомневавшись, Серёга позаимствовал у «баритона» и блондина блокноты. Для следствия это не характерный штрих — типа выпотрошенного кошелька и отсутствия оружия на месте перестрелки, многие люди вообще обходятся без блокнотов. А нам пригодится…

С улицы раздался одинокий выстрел.

— Надо же, — покачал головой Петрушин. — А вроде бы сразу всех — наповал…

Вот чёрт! А я и не сообразил сразу, что там Вася «проверяет» во дворе. Отвык, отвык — как-то быстро притёрся к этой уютной мирной жизни, стал отходить от измерения «война»…

— Ну всё, все «двухсотые», — доложил вернувшийся Вася и, торопливо пробежавшись по боксу, подытожил: — Итого: восемь «двухсотых». Такой вопрос… Брать ничего нельзя?

— Нет, Вася, — покачал головой Петрушин, сверившись взглядом с Серёгой. — Забывай об этом — теперь долго нельзя будет ничего брать.

— Жалко, — Вася сокрушённо шмыгнул носом. — Есть нормальные стволы. И рации у них какие-то крутые, не видел раньше таких…

— Так… вроде бы всё. — Серёга ещё раз осмотрел бокс, открыл бутыль с маслом, вылил на отдельное кровавое пятно на полу за покрышками и, заметив удивлённый взгляд Петрушина, пояснил: — С меня накапало…

— Ну вот, теперь уже и кровью даже не покапаешь, — буркнул Петрушин и кивнул на счастливого владельца бокса (на которого, кстати, ни одна пылинка за всё это время не упала!). — А вы вроде бы хотели пообщаться? Время позволяет — даже если кто-то слышал стрельбу и звякнул, минут пять у вас есть.

— А выводить его из этого «счастливого детства» надо часа три, не меньше, — с сожалением заметил Серёга. — Так что уматываем. Нам ещё надо запись забрать из дома Кудриных.

— Какую запись?

— Там камеры, над подъездом. И мы очень некстати там нарисовались.

— Ну, это вы зря так! — осуждающе поджал губы Петрушин. — Надо же было как-то продумать…

— Это мы — «зря»?!! — взвился Серёга. — Это мы — «зря»?! Ты посмотри, что вы наворотили!!! Языки вам для чего дадены, дуболомы?!

— Они первыми стволы достали, — понуро вздохнул Петрушин. — Ну и… чисто уже реакция сработала… Нет, я понимаю — нехорошо получилось…

— Да уж — «нехорошо»… Вот это называется съездили, поболтали по душам…

Глава 7 Цитадель Валера Ростовский. Душой я бешено устал…

Вот эти тупые утренние побегушки добьют меня окончательно. Я «сова», предупреждал ведь! Сова — это ночная птица, у неё весь производственный цикл начинается глубоко во второй половине дня. Утром я люблю поваляться: прежде чем встать, минут десять-пятнадцать бездумно глазею за окно, особенно зимой, наслаждаюсь теплом постели и аутотренингую помаленьку. Знаете, наверное: «Я персик, я персик… я солнышко, на фиг, такое тёплое, пушистое солнышко, мать его…» Это такие робкие потуги пробудить в себе добрые чувства и не дать проснуться людоеду. Действительно добрым людям это не надо, а нам, злыдням, насущно необходимо.

Я в своё время перенёс много лишений и мытарств и потому умею наслаждаться комфортом. Человеку, который не имеет представления, что такое ночи напролёт ползать по грязи, часами лежать, подобно трупу, в засаде и спать на протяжении месяца и более по два-три часа в сутки, и то урывками, а не в один заход разом, трудно понять, что шестичасовой сон в тепле и пятнадцатиминутные утренние потягушки — это верх блаженства.

Добрые старые друзья отняли у меня это блаженство. Я теперь, как на спортивных сборах, подскакиваю в шесть утра, будто ужаленный в причинное место, и, ещё не проснувшись, собираюсь на пробежку. За окном темно, пронизывающий мартовский ветер злобно хлопает по стеклу голыми тополиными ветками и треплет полудохлый фонарь… Бррр!!! Только полный идиот будет добровольно бегать в такую погоду!

— Ты куда в такую рань? — спросила мать, когда это случилось в первый раз.

— Бегать, мам.

— С чего это? Раньше никогда не бегал…

— А теперь буду. Теперь я целый день буду сидеть за баранкой. Так что это единственная доступная для меня физкультура…

Потом, когда уже разбежался и малость проснулся, понял: получилось всё по сценарию, как Вася сказал! Теперь что, у меня вся жизнь будет по какому-то чужому сценарию?

Кстати, Вася мне понравился. Не потому, что ловко выпал и пропал — это ведь всего лишь дело техники. Не знаю, как это объяснить с научной точки зрения — это надо к Косте обратиться. А я просто чувствую таких людей, доводилось общаться и работать с подобной категорией в моей военной жизни. Очень цельный тип. С таким можно ходить на дело без оглядки: никогда не предаст и при надобности, не моргнув глазом, полезет за тобой в самое пекло…