Обратный счет. Книга третья из серии «Сказки мегаполиса»

непонимающе уставился на Надю и спросил с легким раздражением:

– Мышь увидели?

– Что у вас в сумке? – прошептала она, уже несколько успокоенная.

Феликс перевалился через спинку своего кресла, вытащил баул, устроил

его в промежутке между сидениями и извлек наружу пенопластового шляпного

болвана с надетым на него косматым париком, черным, как вороново крыло.

– Вас это так взволновало? Это часть моего сценического костюма. Не

признался бы никогда, но раз уж вы так изумились при виде парика в сумке, то

сообщаю – я рок-музыкат. Мы с друзьями в свободное время так отдыхаем, рок-

композиции исполняем на вечеринках. На своих вечеринках, не за деньги. Я

достаточно обеспечен, чтобы валять дурака для души бесплатно. У меня в

багажнике костюм целиком. Показать?

Надя кивнула.

Феликс вздохнул, пробормотал под нос: «Зачем я это делаю?» и вышел

из машины, Надя направилась следом. Феликс поднял крышку багажника, и она

увидела пухлый кожаный чемодан, лежащий поверх запасного колеса и

канистры для бензина.

Зубов подтянул чемодан к себе, щелкнул замками. Под крышкой

топорщилось что-то черное, кожаное, в металлических заклепках и шипах.

Феликс черно-кожаное извлек, встряхнул и расправил. Брюки, куртка-косуха,

бандана. В отдельном пакетике у него были уложены какие-то ремни и

ошейники, также пестрящие клепками и шипами. Имелись даже короткие сапоги

с металлическими клювами на мысках и шпорами на пятках.

«Ай да бизнесмен из провинции», – удивилась про себя Надежда и

посмотрела на Феликса внимательно. Ей стало любопытно, чем он там у себя в

глубинке занимается, и она его об этом спросила, когда они вновь вернулись в

салон автомобиля.

– Ну чем мы можем заниматься у себя в глубинке? Выращиваем и

консервируем, чем же еще? У нас фермерские хозяйства в области неплохие,

так вот я, например, овощи у них скупаю и перерабатываю, а здесь в Москве

ищу сбыт. Мой бренд уже достаточно известен, я вам сейчас одну этикеточку

покажу, может, узнаете. Конечно, с белорусами конкурировать трудно, но свою

часть рынка я отвоевал.

Он порылся в бардачке, из которого зашелестев, просыпались Наде на

сапоги какие-то квитанции и чеки, отыскал этикетку овощного ассорти,

маринованного, слабосоленого и, протянув, проговорил:

– Вот такая моя продукция. Сейчас расширяться хочу, дополнительный

цех запускаю.

Надя повертела в руках огуречно-помидорную бумажку и вежливо

произнесла:

– Красивая этикетка. И название продукта не избитое. Обязательно

куплю, чтобы попробовать.

– Так о чем вы хотели со мной посоветоваться? – вытащив у нее из

пальцев образец наклейки, вернул разговор в прежнее русло бизнесмен Зубов.

– О! Спасибо, что напомнили, Феликс, – поблагодарила Надежда и

принялась импровизировать.

Она всегда считала, что провокация – лучший из способов пробить

информационную пробку. Этот Феликс фрукт еще тот, неразговорчивый и

подозрительный. Но если ему рассказать что-нибудь этакое… Что-нибудь

шокирующее… И она рассказала:

– Видите ли, Феликс. Мне очень важно как можно скорее увидеться с

Игорем. В свое время он совершил одну глупость, и я хочу ее непременно

исправить.

Брови Зубова слегка приподнялись вверх, изображая удивление и

внимание одновременно.

– Да-да, я вас слушаю, – поощрил он ее откровенность.

– Дело в том, что примерно полгода назад Игорь оставил завещание, в

котором указал, что хочет, чтобы его имущество было полностью распродано, а

на освободившиеся средства был учрежден приют для бродячих животных.

– Что за бред? – не выдержал и сорвался Феликс Зубов. – Что за ерунду

вы несете? И откуда, кстати, вам все это известно?

– Это не бред! – строго произнесла Киреева. – А знаю я все это, потому

что он меня назначил своим душеприказчиком. Я сама собственными глазами

видела это завещание. Я подумала, что он так решил пошутить, но он не шутил.

Я видела подписи и печати, поверьте, я хорошо разбираюсь в таких бумагах.

Все было подлинное. Тогда мы вместе с мужем принялись Игоря убеждать,

чтобы он поменял завещание или хотя бы назначил исполнителем воли кого-то

другого. Видите ли, у меня аллергия на шерсть животных. Он сказал, что ничего

не знал про аллергию, и завещание непременно перепишет. Но он был

постоянно занят со своим бизнесом, и документ до сих пор остается в том

самом виде. А теперь он в больнице в состоянии, как вы говорите, тяжелом.

Если вдруг с ним случиться что-то непоправимое, мне придется заниматься

этой его безумной идеей, к которой у меня совершенно не лежит душа! Поэтому

мне нужно попасть к нему в палату, пригласить туда нотариуса, и все это

переписать прямо сейчас. Но если я заявлюсь к нему с нотариусом, он решит,

что мы считаем, что его дни сочтены, и из-за этого ему опять может стать хуже!

И что мне делать? Что мне теперь делать, уважаемый господин Зубов?

– То есть вы не пошутили насчет завещания? – неожиданно весело

спросил ее Феликс.

– Ну конечно, я же вам сразу сказала, что у меня серьезное недоумение,

и вы, как близкий друг Игоря с детства, можете дать мне совет. В конце концов,

вы его в больнице навещаете, с врачами беседуете, можете мне подсказать, как

быть лучше. Ведь беседуете?