Обратный счет любви

Собранные на банкет деньги, которые остались невостребованными, женская часть коллектива решила потратить на подарки для мужской его части. Но с этим тоже было не все так просто, вышли дебаты.

Ирина Груздева из отдела комплектации, спонтанно председательствующая на сходке, предложила подарить по пузырю одеколона, но идея встретила дружный отпор.

– Ни в коем случае, – категорично заявила технолог Сидякина Наталья, чем выразила мнение абсолютного большинства, – вы представляете, девочки, что со всеми нами будет, если они дружно примутся обливаться халявным одеколоном?

Тогда Ирина сказала, что можно купить крем для бритья и лосьон после.

Тут же встрепенулась Танюша Петрова из конструкторского бюро и сказала, что не все тут бреются, вот, к примеру, их Слава Тимофеев носит бороду и усы, ему этот ваш лосьон совершенно ни к чему.

Женское собрание отнеслось с пониманием к ее мнению, тем более было хорошо известно, что Слава и Танюша ходят вместе в курилку.

Груздева выдала следующую сентенцию, добавив при этом с раздражением: «Но душ-то они, я надеюсь, все принимают?», однако предложение купить всем мужчинам гель для душа и кондиционер для волос задело тонкую натуру системного администратора.

Демидова Катя высказала опасение, что многие могут расценить это как намек. Обижать Кате никого не хотелось.

– Так, – проговорила Груздева с растущим раздражением, – значит, дезодорант, по твоей логике, тоже не подойдет.

Катя пожала плечами.

– А что подойдет? – рявкнула на нее, потеряв терпение, Ирина.

– Давайте мы купим им по мультитулу, – тихо проговорила Катя.

Некоторые девки заржали, а старуха Орлова-Березкина проскрипела:

– Ты думай, что говоришь. Стыд потеряла.

– Катюш, – весело спросила Киреева Надежда, – а что же это за фигня такая, побоюсь повторить?

Красная как рак Катерина пояснила, что это такой карманный набор инструментов, наподобие складного перочинного ножичка, но кроме него там еще имеются пассатижи, отвертка, шильце, ножовочка и открывалка для бутылок.

Собрание одобрительно загомонило, и Ирина барственно произнесла:

– Открывалка для бутылок точно подойдет. Вот ты это и закупишь. А к этому твоему, гм, мультихрену мы добавим еще по складной сумке-авоське, чтобы не забывали домой картошку покупать.

Надежда с Валерией появились в тот момент, когда это богатство покомплектно сортировалось и упаковывалось в яркую оберточную бумагу.

Что ж, вид у подарков получался праздничный и вполне уважительный. Мужчины должны быть довольны.

Девчонки-сборщицы сидели вокруг стола и споро орудовали ножницами и степлерами, а Любка Филина их развлекала, возмущенно и страстно высказываясь в адрес отсутствующей здесь и теперь Орловой-Березкиной Нинели Тимофеевны.

Нинель Березкина была ветераном профессии и «старым кадром». В этих стенах она начала работать еще в те времена, когда никакого бизнес-центра не было и в помине, а был какой-то НИИ – то ли твердых сплавов, то ли точных приборов, и дослужилась она там до должности старшего лаборанта.

Когда капиталист Лапин по-хозяйски вломился в здание, взяв в аренду сразу три этажа, ей хватило смекалки задать тогдашнему его кадровику вопрос, не найдется ли и для нее какой-нибудь работы.

Работа нашлась. Обладая завидным здоровьем, несмотря на почтенный возраст, она ловко управлялась сразу с двумя камерами вакуумной откачки.

Претензий к ней была масса, но не у начальника цеха Анатолия Шведова, а у рядовых сотрудников, вернее, сотрудниц. Березкина была параноидально обидчива, скандальна до истерики, подозрительна и злопамятна. Ей постоянно казалось, что ее чем-то обделяют, затевают козни у нее за спиной, а еще она требовала к себе Отношения. Но главное, она любила говорить правду и постоянно искала для этого возможности.

И тогда в глубине ее глазок, поблескивающих над складчатыми щечками, загорались веселые фонарики, голос делался звонким, и она принималась мучить.

Могла, например, загнать в угол недавно разведенную Зину Шурыгину, которая развод переносила тяжело и болезненно, и сказать, что коли ее бросил муж, то, значит, сама, шалава, и виновата.

Могла прицепиться к сорокадвухлетней Алене Пономаревой и громко провозгласить, что та одевается, как старая шлюха, поскольку носит коротенькие, выше пупа, маечки и надевает стринги под светлую, тонкого трикотажа юбку.

Могла загородить дорогу беременной Машке Усовой, матери двойняшек, и спросить, как к ее новой беременности относится муж и не пойдет ли он теперь шляться по бабам.

Непонятно, почему завелась именно Любка Филина.

К Любке у Нинели претензий отродясь не было, как, впрочем, и к Надежде Михайловне. Возможно, взыграло в Любке ее чувство стихийной справедливости, а может, просто вдохновение нашло, но ораторствовала она с жаром. Девчонки вставляли реплики, соглашаясь, поддакивали, пока сидящая тут же Сидякина Наташка, их технолог, не произнесла с примирительным смешком:

– Ой, да не обращайте вы на Нинель внимания, девочки. К старости все меняются. Сами такими станем. Еще неизвестно, может, мы с вами еще и похуже Березкиной будем.