Обратный след

— Теперь никуда не денется… Можно разбираться со всей компашкой. — Немец был доволен. — Вы бы на Пименова посмотрели! Бледный, вялый… Пальцем ткнуть — и нет его! Вот люди… Ни с чем не посчитались!

Немца увели.

— Имя известно, — сказал Денисов. — Борис. Теперь дело за нами.

— Может, начать с Мордастого? — спросил Антон. Денисов покачал головой:

— Я не готов. Дай команду доставить Долговязого.

Милиционер вышел, оставив их вдвоем.

— Я о Борисе… — сказал Денисов. — Вы же давно знакомы!

— Господи!.. — Долговязый хрустнул переплетенными пальцами. — Значит, это правда?

— Одного из них нет в живых.

— Я о Борисе! Дома еще ничего не знают?

— Он живет в Москве?

— Москвич. Это я вытащил его с собой в аэропорт! Он словно чувствовал! Не хотел ехать… — Перестав запираться, Долговязый заговорил нормальным человеческим языком. — Некому было сидеть с детьми. Жена работает… Еле уговорил!

— У него дети?

— Две девочки, пацан. Такой забавный!.. — Долговязый улыбнулся. — Меня зовет Шурой. Слух абсолютный! «Опус шесть» играет! Чайковского.

— А отец? Не только на альте?

Долговязый кивнул.

— Я обещал: «В последний раз! Нужно вернуть Лизе деньги…» Умолял. Только в ногах не валялся. «Чувствую, отхватим крупный куш!» — Он покачал головой. — Надо же так заблуждаться!

— Не везло?

— Что-нибудь и удалось бы в поезде, но…

— Крупно играли?

— Не успели как следует развернуться. — Долговязый помолчал. — Знаете, почему я говорю откровенно? Потому что обмана сегодня не было. В проигрыше — я! Событие преступления, как говорят, отсутствует. — Он пристально осмотрел ногти на руке. Рукавом пуловера навел глянец.

— Вы приехали в аэропорт еще утром?

— Да. Но игры не было: то «жених» попадается без денег, то деньги есть, а играть не хочет… — Долговязый взглянул на Денисова. — День сегодня хороший, но ветреный. Заметили? Все больше сидят в помещении. Это хуже. Думал, уедем ни с чем.

— Потом?

— В зале для выдачи багажа, в правом крыле, чувствую — кто-то толкает. — Долговязый спрятал пилочку. — Осторожно оглядываюсь: незнакомый. Но по лицу, по глазам вижу — бывалый. Игрок. Где-то встречались… Во Внукове? В Шереметьеве? Мигает, чтобы я спустился в туалет. Поодаль, вижу, другой мужчина — в кожаной куртке, берете. Оглядывается, но меня не замечает.

— Бухгалтер?

— Он самый.

Картина прояснилась. Бухгалтеру с самого начала была уготована роль жертвы.

— …Борис шел сзади. Я знаком показал: «На время исчезни! Появишься в электричке!» — Долговязый рассказывал с подробностями. — Он понял — мимо меня прошел к киоску Союзпечати. Там, кстати, кому-то действительно стало плохо, вызывали «скорую».

— А Бухгалтер?

— Я не смотрел. Спустился вниз, мужчина уже ждал. Тот, который подтолкнул в зале.

— Это был Немец…

— Он. «У меня, — говорит, — «жених» на восемь тысяч!» Вообще-то он выразился: «на восемь кусков!» Не в том суть.

— Немец не сказал, откуда стало известно про деньги?

— Нет. И я не спрашивал.

— Потом?

— Борис пошел к электричке. — Долговязый достал платок, поднес к глазам. — Даже не верится… — Он отер слезу. — Мы поодиночке потянулись за ним. Электричка отправлялась.

— Дальше? — Долговязому, который то и дело умолкал, требовались частые короткие вопросы.

— Обратные билеты у нас были. Но я решил: будет лучше, если ревизоры нас вместе всех оштрафуют. Познакомят, одним словом. Или лучше — «объединят».

Денисова интересовали подробности:

— Бухгалтер охотно сел за игру?

— Он, видимо, надеялся на Немца и, безусловно, на Мордастого.

— А что Мордастый?

— Я его держал на двадцати очках, и он не пикнул! Всю дорогу пасовал.

— Банк был велик?

— Перед последней сдачей я дал Бухгалтеру выиграть восемьсот рублей.

«Речь о восьмистах рублях, что у Бухгалтера в наружном кармане», — понял Денисов.

— Наживу он заглотил… — Долговязый снова переживал подробности разыгравшейся схватки. — Оставалась последняя сдача. И последний перегон до Москвы…

— Надеялись отыграться?

— Все рассчитано… — Долговязый не испытывал ни малейшего стеснения. — У меня было тридцать одно, у Бухгалтера тридцать. Немцу я сдал двадцать девять…

— Немец знал, сколько у вас очков?

— Зачем?!

Денисов подавил улыбку. Давая Немцу отличную сумму очков — двадцать девять, Долговязый явно обязывал его к игре. И, не зная карт Долговязого, Немец мог думать, что игру должен вести он — на сколько возможно взвинтить ставку.

«Подъезжая к Москве, — подумал Денисов, — Долговязый со своим тридцатью одним очком прихлопнул бы в конце банка одновременно и Бухгалтера, и Немца. Каждый обманывал всех остальных!»

— …Теоретически почти невероятная раскладка! Все было рассчитано. И вот последняя остановка! Проводница объявляет: «Москва-Товарная». Сейчас закроют двери… Бухгалтер вдруг бросает карты, бежит к выходу. Двери закрываются… Все! С концами!

— А причина?

— Если бы я знал!

— Пименов заподозрил обман?

— Вряд ли. И почему именно тогда?!

— А Борис?

— Он еще раньше бросил карты — я ему сдал мизер. Курил в тамбуре. Естественно: когда Бухгалтер выскочил, он бросился следом. Из другой двери… Деньги-то наши — кровные! А точнее его — Бориса!

— А вы?