Образ, бережно хранимый: Жизнь Пушкина в памяти поколений

Искусство всеми доступными ему средствами и путями преодолевает статику застывшего мгновения, остановившегося росчерка карандаша, холодность камня, краткость звука. Оно стремится многозначностью образа продлить его жизнь. Мультипликаторам удалось, на наш взгляд, блистательно решить труднейшую задачу — вникнуть в жизнь духа, отразить сложность, противоречивость, богатство пушкинского воображения. Это всегда оказывалось наиболее трудным — передать многоплановость движения мысли, совмещение в единый миг многих устремлений, чувств, мотивов. Сколько истинных открытий совершили создатели фильмов, раскрывая сложный внутренний мир поэта!

Нередко на экране встречаются и действуют одновременно сразу два изображения поэта: маленький придворный арапчонок в тюрбане и ливрейной пелерине (таким изобразил себя поэт на автопортрете 1823 года) — и Пушкин в сюртуке, во весь рост, в шляпе с большим козырьком, каким нарисовал поэт себя в Михайловском в 1826 году. Между ними происходят увлекательные диалоги, споры, порой арапчонок ведет воображаемые разговоры сам с собой, перевоплощаясь в собеседника. Благодаря этому Пушкин предстал в поры сомнений, размышлений, а то и проказ в нескольких проекциях сразу. Сложная натура поэта, его взрывчатый темперамент, вольнолюбивый характер становятся ближе, раскрываются полнее, многограннее.

Особое значение имеет в трилогии о поэте мотив памяти. В духовной жизни Пушкина, в его творчестве память, верность памяти о прошлом, памяти о людях достойных играли большую роль. Не раз, не два проходит в фильмах тема памяти о декабристах. Сознанием, обожженным страшным событием гибели друзей, поражением восстания, крушением надежд на переустройство политической жизни России, поэт возвращается вновь и вновь к событиям 14 декабря. Видим, как перо чертит виселицу с телами казненных. Под рисунком появляются строки: «И я бы мог...» И стихи:

Нас было много на челне;
Иные парус напрягали,
Другие дружно упирали
В глубь мощны веслы...

В контексте зрительного ряда автопортретов Пушкина рядом с нарисованными им портретами декабристов, с рисунками виселицы, много раз появлявшимися на полях черновых набросков, с новой остротой постигается близость поэта с декабристами и смысл последних слов «Ариона»:

Пловцам я пел... Вдруг лоно волн
Измял с налету вихорь шумный...
Погиб и кормщик и пловец! —
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою...

Стоит поэту, томящемуся в михайловской ссылке, вспомнить Петербург, как в сознании вспыхивает видение Петропавловской крепости, тоже запечатленной в рисунках. Там, на ее кронверке, были повешены друзья. Страшной метафорой тех событий проходят перед зрителями скульптуры из Летнего сада в необычном, непривычном своем виде. На зиму их закрывают в холсты и заколачивают в деревянные ящики. Больно обжигает этот образ — ящик, подобный гробу со снятой крышкой, а в нем фигура человека, будто в саване. Холодный ветер продувает щели ящика, ломает ветви обледенелых деревьев. То ли холод, то ли ужас леденит душу.

Не менее впечатляющий мотив, который тоже проходит через все фильмы,— тема верности святому лицейскому братству, друзьям, многие из которых вышли на Сенатскую площадь... Воспоминания о друзьях светлые, как мысли о детстве, о юности, о временах, когда с Пущиным, Кюхельбекером поэт «в садах Лицея... безмятежно расцветал...» Святому братству остался Пушкин верен. До конца своих дней хранил память о доблестных рыцарях свободы, воспевал их подвиг.

Мультипликационная трилогия может завершить изучение Пушкина в восьмом классе, может быть использована для повторения истории жизни и творчества поэта. Просмотр и обсуждение всех фильмов или же одного-двух может стать предметом специального урока, который, несомненно, обогатит и ребят, и учителя редким по глубине проникновением в образ поэта, в таинства его духовной жизни и поэтического мышления.

«Все в нем Россия обрела...»

Среди многих не написанных пока еще книг одна могла бы быть названа «Путь к Пушкину». У каждого читателя не только свой образ поэта, но и особый путь открытия Пушкина. Как отличаются эти пути, эти колеи, прокладываемые людьми стольких поколений! Хорошо бы собрать рассказы разных времен и составить антологию. Тем самым раскрылся бы и процесс закрепления его образа в памяти общества. Все это не только очень интересно, но и в высшей степени важно и поучительно.