Образ, бережно хранимый: Жизнь Пушкина в памяти поколений

...На белом полотне киноэкрана невидимая рука торопливо, словно догоняя ускользающую мысль, быстро пишет строку за строкой. Написанное перечеркивается, поправляется, вновь и вновь зачеркивания, а над ними и рядом появляются новые слова, новые строки. Перо мы не видим. Оно угадывается, воссоздается воображением, как и изящная рука, которая держит его.

На миг, кажется, всего на единый трудно уловимый миг перо замирает. Вдруг — быстрые росчерки, петли, завитки. Родился рисунок. Птица удивительной красоты, с ажурным, как бы вздрагивающим от дуновения ветра оперением. Она с усилием взмахивает крыльями, отрывается от листа, на котором только что родилась, и — взмывает. Птица парит над рукописями, летит над разбросанными листами, испещренными строчками стихов. Летит — легкая, никому не подвластная, как вольное воображение, как само творчество.

Так начинается первый фильм мультипликационной трилогии о Пушкине.

В самих заглавиях триптиха — «Я к вам лечу воспоминаньем...», «...И с вами снова я», «Осень», составляющих по замыслу единое произведение,— ритм пушкинских стихов, его задушевной интонации. С первых же кадров, когда на экране появляются строки, написанные таким знакомым пушкинским почерком, рисунки, когда слышатся очень знакомые м менее известные пушкинские стихи,— сюжет фильма завораживает и каким-то неведомым, одному искусству подвластным образом подключает зрителя к увлекательнейшему разговору с поэтом.

Вас ожидает в фильме неожиданное открытие: весь зрительный ряд создан по рисункам самого Пушкина, по графическим изображениям, наброскам, которых в наследии поэта около двух тысяч. Они разбросаны по черновикам, по полям рукописей, записок, заметок, испещренных быстрым, словно летящим почерком. Пушкин — рисовальщик, блестящий график и портретист — предстает в новых, неожиданных ракурсах и проявлениях. Сюжетными зарисовками, набросками, портретами он сам рассказывает о событиях своей жизни, о путешествиях и ссылках, о встречах и разлуках, о днях трагических и поре «веселий и желаний», о том, как писались его произведения. Разнообразие тем, сюжетов рисунков поразительно, как и мастерство, виртуозность и проницательность пера. Два-три штриха, которые могут показаться на первый взгляд небрежными росчерками. Но всмотритесь — перед вами портреты, редкие по лаконизму и емкости повествования о характерах и судьбах пушкинских современников. Здесь портреты писателей, политических деятелей, друзей, декабристов, знакомых поэта, женщин, которыми увлекался и которых любил...

С первых же кадров появляется на экране сам автор рисунков. «В начале жизни школу помню я...» — звучит голос за кадром. Лицей. В рисунке поэта он изображен в перспективе. Быть может, таким виделся он из глубин парковых царскосельских аллей?

Как на лицейской перекличке, выкликаются имена воспитанников. Они тотчас же появляются на экране портретами, в которых рукой Пушкина передан облик и неповторимый характер каждого. «Пущин! Дельвиг! Кюхельбекер!...» И вот — «Пушкин!» Трижды голос за кадром повторяет протяжно и настойчиво имя поэта, словно призывая его из дали веков, а может, просто эхо разносится по просторам старинного парка... И вот он перед нами. Поэт на одном из ранних своих автопортретов. Пушкин, изобразивший себя самого. Сколько задора, искренности, иронии в автопортретах! Поэт рисовал себя в разные годы, в несхожих обстоятельствах. Он изображал себя правдиво, без утайки и кокетства, в разных настроениях и состояниях. На одних автопортретах Пушкин весел, подсмеивается над собой. Молодой, влюбленный, полный сил и предчувствий. На других — тревожащийся, тоскующий. На третьих — язвительный, утомленный, притихший. Словом, это Пушкин во множественности своих настроений и чувств, живой, непосредственный, понятный.

Следишь за происходящим на экране и без труда, незаметно для себя переносишься в мир поэта, следишь за тем, как раскрывается панорама его жизни. Фильмы следуют по вехам истории— личной и творческой. Но их не отнесешь к биографическим в обычном смысле, да и не в этом видели свою задачу создатели трилогии. Главное для них — история его духа, становления, творческого развития.

На вопрос, почему именно рукописи Пушкина привлекли внимание авторского коллектива создателей фильмов, режиссер Андрей Хржановский отвечал: «Мы основывались на рисунках не только потому, что их много и они блистательны. Главное — создавались они на полях черновиков. Потому иногда прямо, в других случаях более опосредованно они связаны с мыслями Пушкина, его жизнью, ходом работы над произведениями. Когда мы их изучали, обнаружили, что Пушкин-рисовальщик обладал удивительной способностью: воссоздавал предмет и в то же время как бы перевоплощался в него. Острый глаз художника схватывал и подмечал, казалось, неуловимые детали, находил самое сокровенное, обнаруживал душу изображаемого им человека, суть предмета, который попадал в поле его внимания».