Образ, бережно хранимый: Жизнь Пушкина в памяти поколений

В реакционном лагере утверждали также, что Пушкин не может иметь преемников, продолжателей и последователей, так как сам подражатель. Он якобы не создал оригинального направления. Потому «есть и будет множество подражателей Пушкина (несносное племя!), но не будет следствия Пушкина...» — вещал Фаддей Булгарин. Он старался убедить читателей, что Пушкин «пленил, восхитил своих современников, научил их писать гладкие, чистые стихи... но не увлек за собою своего века, не установил законов вкуса, не образовал своей школы» («Сын Отечества», 1833, т. 33, № 6, с. 317).

В 1831 году в верноподданнической газете «Северный Меркурий» и в «Северной пчеле» печатались пасквили и злые эпиграммы на Пушкина. Издатель «Северного Меркурия» М. А. Бестужев-Рюмин (по иронии истории тезка и однофамилец декабриста Михаила Павловича Бестужева-Рюмина, одного из пяти казненных участников восстания 1825 года), испытывая особую ненависть к Пушкину, вел планомерную травлю, варьируя журналистские приемы от выпадов и прямых оскорблений в его адрес до мелкого третирования, упоминая по разным поводам в развязном тоне. Пушкина обвиняли в меркантилизме, аристократизме, в низкотемье. Читателей непрестанно уверяли, что поэт исписался и более публике не интересен.

Любимым коньком был упрек в корыстолюбии Пушкина. Не прекращались высказывания и уколы в адрес дороговизны пушкинских изданий, при том (и это прекрасно знали авторы!), что цены назначал вовсе не поэт, а издатели его произведений. (Пушкин же сам часто получал лишь часть из вырученных ими денег). Но чего проще связать любое сообщение с выпадом против поэта. К примеру, в «Северном Меркурии» от 19 мая 1830 года публикуется сообщение о выходе третьего издания сочинений Карамзина «История Государства Российского». Отметив, что цена труда 30 рублей, Бестужев-Рюмин предлагает читателю припомнить, что «за семь глав Евгения Онегина... в которых едва ли есть пятнадцать листов бумаги, надобно заплатить тридцать пять рублей...» Далее пошлое замечание еще раз акцентируется: «Слова нет, что похождения Евгения (как бишь его по батюшке) Онегина для каждого гораздо необходимее и полезнее, чем «История» Карамзина...»

Булгарин и Бестужев-Рюмин проявляли единодушие, сплоченность и взаимоподдержку. Мы говорили об издевательском отзыве «Пчелы» на VII главу «Онегина». Перекличкой звучали подобные же утверждения в «Северном Меркурии» при сравнении пушкинского романа с подражательным — «Евгений Вельский». И здесь после выпада против Пушкина: «...справедливые критики находят весьма много плохих стихов в Онегине» — вновь упоминается о дороговизне романа: «Вельский, по наружности, есть двойник Онегина... Разница только в том, что из двух Евгениев один Онегин, а другой Вельский, и что каждые два... листика похождений одного должно купить за пять рублей, а похождения другого за пятьдесят копеек...»

Противники Пушкина делали все возможное, чтобы внушить читателям, будто Пушкин как поэт «кончился». В фельетоне «Сплетницы» Бестужев-Рюмин описывает Пушкина под именем «мастерицы» Александры Сергеевны, которая «была прежде одной из лучших... но, начав лениться, стала рукодельничать плохо... Между тем появились молодые художницы...»

В номере 27 за 1830 год издатель «Северного Меркурия» публикует стихотворное послание «К Madame NN, просившей меня прислать ей роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Вместо романа Пушкина сочинитель предлагает читательнице обратиться к поэме в стихах «Мавра Власьевна Томская», сочиненной самим Бестужевым-Рюминым. Досадуя же на публику, которая все еще читает и увлекается пушкинским романом, автор не сдерживает гнева:

...Предпочитаете все Пушкина злодея!
Помилуйте! Да чем же он славнее?..
...Твердит одно и то же целый свет:
Все Пушкин Александр Сергеич!
Помилуйте! Да чем же не поэт
Б(естужев)-Р(юмин)-то, М(ихайло) А(лексеич)!..