Образ мира в тексте и ритуале

…золотуху выговорить,
пересудную,
передумную,
переговорную

, полунощную…как конь воды не спивает,
травы не съедает,
околел, онемел, так бы у раба (имярек)
околела, онемела у буйной голове, у ясных очах…

[ВЗ: № 93]

…на этом престоле сидит Пресвятая Матерь,
в белых рученьках держит белого лебедя,
обрывает, общипывает

у лебеди белое перо;как отскокнуло, отпрыгнуло белое перо,
так отскокните, отпрыгните, отпряните
от раба Божия (имярек)
родимые огневицы и родимые горячки…

[там же: № 97]

В последнем примере «арматуру» текста образуют лексические повторы ключевого прилагательного белый (4 раза), существительных лебедь и перо (по 2 раза) и, пожалуй, важнейший элемент конструкции – ряд глагольных форм с повторяющимися префиксами (об- 2 раза и от- 5 раз), причем они соположены по принципу семантической тавтологии: обрывает = общипывает, отскокнуло = отпрыгнуло, отскокните = отпрыгните = отпряните.

Подобно заговорам и другим «магическим» фольклорным жанрам, тексты «Тетралогии» широко пользуются повторами, тавтологией и синонимическими и паронимическими сближениями. Ср. лексический повтор в «Законе Моисееве»: «26 и ѩшѧ ѩ народи и питъшѧ сѧ отъ мѧсъ овъчихъ 27 и питъшѧ сѧ дѣти и питъшѧ сѧ алъчѫщеи и питъшѧ сѧ раби ихъ», который применяется с ритмической (и далее магической) целью, аналогично тому, как это делается в перечислительных конструкциях заговоров, ср. приведенный выше (с. 322) фрагмент сербского заговора (обращение к болезни с угрозой): «Сапалих ти децу, сапалих ти бабу, сапалих ти оца, сапалих ти маjку, сапалих ти стрица, сапалих ти стрину <…> сапалих ти кума, сапалих ти куму, сапалих ти брата, сапалих ти снаху, сапалих ти зета, сапалих те, изгорех те, сагорев те, сагорев сав ти род» (Я сжег твоих детей, я сжег твою бабку, я сжег твоего дядю, я сжег твою тетку <…> я сжег твоего кума, я сжег твою куму, я сжег твоего брата, я сжег твою сноху, я сжег твою сестру, я сжег твоего зятя, я сжег тебя, я спалил тебя, я выжег тебя, я выжег весь твой род) [Раденковић 1982: 71].

Разновидностью тавтологии, которая в широком смысле может быть не только «лексической» (корневой), но и словообразовательной (повторение однотипных моделей), синтаксической (повторение однотипных конструкций), морфологической (нанизывание одинаковых грамматических форм), можно считать соположение в тексте синонимов (часто соединенных союзом и) – своего рода семантическая тавтология. Этот поэтический прием, применяемый в текстах «Тетралогии» (ср. в «Законе Моисееве»: 30 оуставы и исправы <…> строѩ и разлогы; 31 оурокы и поконы; 37 на полихъ и на нивахъ; в «Архангеле Гаврииле»: 21 съвръшите и творите, 27 съставите и съберъте, 38 и наоучите и наставите, 44 и просите и молите и др.), также широко используется в заговорах. Ср. «глядели и смотрели» [ВЗ: № 9], «помогает и пособляет» [там же: № 51], «не жги, не пали моего белого тела, красного мяса» [там же: № 96], «прошу и молю (…) отгони и отведи от меня» [там же: № 120], «… запри и замкни» [там же: № 138], «…вышибает, выбивает (…) вышибало, выбивало (…) пожирало и поедало…» [там же: № 211] и мн. др. При этом разные виды тавтологии часто ради достижения большего магического эффекта действуют совместно, например: «…так бы на раба Божия (имярек) глядели и смотрели старые старики, молодые мужики, старые старухи, молодые молодухи…» [там же: № 9], «Замкну замки замками, заключу заключи ключами» [там же: № 18].

В «Тетралогии» встречаются «ситуативные» синонимические пары, объединяемые на основе принадлежности к одной и той же прагматической ситуации, ср. в «Архангеле Гаврииле»: 22 тешите и строите (строительство) и пашите и съите (земледелие), 32 и пашите и съите и пожъните (земледелие), а также антонимические соположения: 34 и размѧкъчите и отвръдите, 35 разведъте и съведъте и т. п.