Образ врага

Азамат молчал, сосредоточенно ковырял во рту зубочисткой, и, казалось, этот процесс занимал его значительно больше, чем присутствие босого писателя с бледным, разбитым в кровь лицом.

– Дайте выпить мне, – прохрипел Цитрус, – выпить и покурить.

Азамат едва заметно кивнул громилам, которые стояли в дверях. Один из них не спеша подошел к столу, плеснул коньяку в рюмку, поднес ко рту Цитруса. Гарик жадно хлебнул, коньяк обжег разбитый рот.

– Развяжите руки ему, – пробасил Азамат, – пусть покурит.

От первой затяжки Гарика повело. Он почувствовал, что упадет сейчас, шагнул к пустому креслу и рухнул в него, как в яму.

– Я думаю, тебя тоже подставили, Азамат, – произнес он все так же хрипло, но уже немного спокойней, – я расскажу все по порядку. Но только есть детали, которых не помню.

– Ничего, мои ребята помогут тебе вспомнить, – утешил Азамат, – давай начинай. Слушаем тебя.

– Три дня назад мне позвонила девка, представилась корреспонденткой журнала «Плейбой», сказала, что хочет взять интервью. Я продиктовал ей адрес, она приехала. Мы поговорили, она записывала на диктофон. Что было потом, точно не помню. Вроде мы выпили. И пришел Карл Майнхофф.

– Что, прямо домой к тебе пришел? – Азамат шевельнул бровями.

– Как и когда он появился, я не помню. Но он был в моей квартире. Корреспондентка сказала, что через час подъедет фотограф, но это был Карл.

– Раньше он бывал у тебя в гостях?

– Нет. Никогда. Потом, когда я проспался, никого не было. Я хреново себя чувствовал, будто меня наркотиками накачали. Позвонил в журнал «Плейбой», чтобы узнать телефон корреспондентки и выяснить у нее, что же произошло, откуда она знает Карла и почему пришла ко мне вместе с ним. Но в редакции мне сказали, у них такой корреспондентки нет. Ее звали Вероника Суркова. Я уверен, это не настоящее имя.

– Ладно. И что вы делали втроем?

– Не помню. Туман в голове.

– Надо вспомнить, Гарик.

Цитрус заметил, как Азамат кивнул громилам, и все внутри сжалось.

– Я вспомню… я сейчас… я сам, – пробормотал он.

Громила уже выдернул его из кресла.

– Не надо, я сам. – И тут же поперхнулся от легкого, несильного удара под ребра. – Мы пили, кажется, водку и говорили…

– О чем?

– Я сейчас… не бейте больше…

Громила вопросительно взглянул на Азамата. Тот чуть нахмурился, показал глазами, мол, хватит пока с него, потом посмотрел на Цитруса и ласково сказал:

– Встань, Гарик, не валяйся на полу.

Гарик тяжело поднялся с ковра и опять рухнул в кресло, дрожащей рукой взял свою сигарету, которая все еще дымилась в пепельнице, судорожно затянулся.

– Мы очень много пили, Азамат. Я боюсь перепутать. Только одно помню ясно. – Он зажмурился и медленно, по слогам произнес: – Алиса.

– Какая Алиса?

– У Майнхоффа была в Москве баба много лет назад. Ее звали Алиса. Он мне как-то сказал о ней, еще давно, в Ирландии. Ты ведь знаешь, вначале восьмидесятых он учился здесь, в аспирантуре МГИМО. У него была любовь с какой-то Алисой. Вот про нее мы и говорили.

– Ты ее знаешь?

– Нет. Никогда не видел.

– Как фамилия?

– Карл не назвал фамилию. Он только говорил, еще тогда, в Ирландии, что это единственная женщина, на которой он хотел жениться.

Мимолетный разговор трехлетней давности, пустой треп за липкой стойкой бара в Дублине, вспыхнул в памяти неожиданно ясно, как свет далекого спасительного маяка.

Азамат хочет узнать, кто такая Алиса. Его интересует любая информация о Карле Майнхоффе. Это шанс. Это спасение. Все остальное – черный мертвый туман, в котором нельзя уцепиться ни за одну реальную деталь. Говорить надо только правду, если поймают на лжи, опять начнут бить. Сочинять ничего нельзя, ведь неизвестно, насколько осведомлен Азамат.

– Мы говорили о женщинах. Спорили, – судорожно сглотнув, забормотал Цитрус, – я удивился, почему Карл столько лет с Ингой Циммер.

– Погоди, не тараторь, – поморщился Азамат, – когда и где вы говорили? У тебя дома три дня назад или в Ирландии три года назад?

– У меня все спуталось в голове, – жалобно простонал Цитрус, – мы оба раза говорили про эту Алису.

– Ладно, валяй, рассказывай, что помнишь, – махнул рукой Азамат, – потом будем разбираться.

– Да, я постараюсь ничего не упустить. Я спросил его про Ингу. Я видел ее в Дублине. Она совершенно железная баба, может замочить кого угодно не моргнув глазом. Я сказал Карлу, что с такой женщиной, как Инга, не сумел бы и дня прожить, и спросил: неужели никого, кроме нее, нет? Он ответил, мол, была одна. Русская. Но там все получилось очень сложно. Он хотел на ней жениться, увезти к себе в Германию, но у нее был отец больной, она не могла его бросить. А теперь ему все равно, кто рядом. К Инге он привык. Алису любил по-настоящему. И до сих пор забыть не может, хотя расстались они не лучшим образом. Я спросил: мало, что ли, баб? Он ответил: такая одна. Я очень удивился, что в Карле есть это…

– Что «это»? – подал голос Мальков из своего угла.

– Ну, такие, как он, обычно меняют девок, живут на полную катушку. Покупают себе фотомоделей, стриптизерок, групповухой балуются, в общем, не утруждают себя всякими сложностями, используют одноразовых…