На рассвете в начале летапо блестящим чешуям мелкой приливной волныскрипучая темная лодка скользит под подошву холмав рыбий желудок портаЯ смотрю в бок медного кувшинатам извивается как трубка кальяна – лицо человекакоторый вернулся в свою страну через десять летпосле того как бежал из нее Ему нехорошоно до него никому нет делаи это успокаиваетСейчас меня вырвет в зеленую воду родиныутренней лепешкой с сушенными финикамиВон она —сизая полоса над горным хребтом за прибрежнойдолиной Там под овчинойсолнечного пара пропахшей песком и нанойя вырос – треть века назад —в глиняном доме в саду на склоне горысреди черепков черепах и змей —Лодка ткнулась в берегЯ вливаюсь в толпу на причале Искупаемсяв родственной слизи трясь о бокатроюродных братьев – как рыбыв последних эпилептических содроганияхна камнях причалаКрепко держу узелок с деньгами —могут отхватить вместе с пальцамиОх как кружится голова Чего бы я хотел сейчас?Ни-че-го: быть в прозрачном пузыре отсутствияСесть в тени закрыв глаза – пока ушинасилуют крики старьевщиков продавщиц зелении отвратительно жизнелюбивыйраспев торговца арбузамиЯ кажется понял:мне ничего не грозит я проскольжу мимо домакак мимо всего остального даже еслибуду в нем жить Я – лишь представление о себепар от дыхания сеть от ячейкиЯ не могу умереть – потому что меня и не былоЗакат, висящий сейчас над чашей с йодомпо имени море – единственное за что я могудержаться но этого не так и мало – этогобесконечномного
Анатот
Мы долго спускались с огромной песчаной горыпо кольцам светящейся белой дорогиСпиралью движенья вскрывались сухие миры —как русло для взгляда и чистая почва тревогиПустыня была мне близка как пустой горизонтгде каждая вещь обретает свое измереньеМы можем построить свой город – запомнить свой сонна твердой скале изначального изнеможеньяЯ жизнь не могу удержать но я знаю что я был с тобойчто в этой мечте я гулял и летал и валялсяЯ смог наконец в этот раз сжать гудящие пальцы —в лимонном саду над источником с нежной водойВ анисовых зарослях – шорох стрекозземля словно солью пропитана черепкамиЗдесь можно застыть монументом естественных слезнад тем что любая любовь обращается в каменьНо в этот момент я – был сутью ущелья егосознанием силы его сквозняком удержаньякипящего света над истеричной кривойсползания в непродуктивную жалостьЕсть ясная щель – в безвоздушной пустыне – зазорс водой из-под камня и тенью под хищною птицейИ если все нити на время связались в узорто с тем что случилось – уже ничего не случится