Читаем Образ жизни полностью

Образ жизни

Время в стихотворениях Бараша – это не распад, а постоянное возобновление, вопреки всему. Одно из самых трогательных стихотворений в этой книге – это рассказ о том, как ставшие взрослыми дочь и сын будут приходить на могилу героя. Как ни странно, одна из предпосылок такого мировосприятия для Бараша могла стать жизнь в Израиле, где каждый момент могут произойти теракт или начаться боевые столкновения: «…пока / из-под шкуры политики не вылез череп истории / и очередная война не подвела черту под прежней жизнью, / давай собирать камни и шишки, бегать наперегонки до ближайшей мусорной урны, / карабкаться по камням на верхнюю детскую площадку…»

Получившуюся в результате поэтику можно было бы назвать децентрированной. Герой здесь, несмотря на стремление философски обобщать каждое свое значительное переживание, не солидаризируется с единственно правильной культурой, как это происходит у Бродского. Это не имперская и не ориенталистская поэзия. Произведения Бараша – бесконечная серия встреч, дающих надежду: каждый может «мутировать в то, / что больше тебя», и память о Малаховке и московском детстве при этом сохранится – но изменится.

Илья Кукулин

Перспективы
(стихотворения 2010–2016)

Автоэтнография

Замоскворечье

Ампир периода расцвета империина пепелище 1812 года. Доходные домарубежа прошлого и позапрошлого веков.Конструктивизм для бедных позднесоветской империи.Эклектизм для богатых на месте всего остального.В одном из бывших доходных домов – мойархеологический слой, будто на срезе холма:пятый и шестой этажи, достроенныепленными немцами после войны.Над ними еще два этажапосле нас.На шестом этажеугловой балкон, как кусок византийской мозаикинад обрывом в Средиземном море – часть пазла,из которого складывается память.Полвека назадв комнатке за этим балконом мне снилсяповторяющийся сон, что я падаю вниз.И вот я внизу.Рефлексирующий прохожий, полжизни живущийв другой стране. И в то же время там же, покакто-то из нас – я или это место – не умрет.«Пионерский садик» – сквер, где другие «я»летят в дальние миры своего будущего в капсулахдетских колясок, лежа на спине, руки по швам, глядяв небо сквозь ветви тех же деревьев.Стены домоввокруг сквера, облака, серый воздух —это пространство столь же априорно, каксводы своего черепа, и листва на дорожке —как сброшенная кожараннего детства.