Образование древнерусского государства

Десятинной церкви он дал «от именья своего и от град своих десятую часть» (отсюда и ее название. — В.М.), «и вдасть десятину Настасу Корсуняну»[657].

Анастас и был первым киевским епископом, так же как Иоанн Корсунянин был первым епископом новгородским. Кто был белгородским епископом — неизвестно.

Титмар Мерзебургский величает киевского владыку — т. е. того же Анастаса, связанного со Святополком и польским королем Болеславом, — архиепископом. Не было ли это повышение Анастаса в ранге результатом уступки Киеву со стороны болгарского патриарха, имевшей место после женитьбы Владимира, уже позднее, на болгарке, последней жене Владимира?[658]

Вскоре была заложена церковь Преображения в Василеве, где, по одной из версий легенды, крестился Владимир. Так положено было начало церковной организации на Руси, ставшей верной помощницей княжеской администрации, так же точно как сама церковь стала правой рукой князя.

Владимир дает церкви и первый церковный устав. Нет никаких оснований сомневаться в том, что «Устав Владимира святого о церковных судах» имеет в себе какие-то составные элементы, восходящие ко времени Владимира, хотя сам и является памятником гораздо более поздней поры. Обычно выдвигаемый исследователями тезис о том, что «Устав» Владимира не может быть связан с Владимиром Святославичем, заключает в себе два доказательства его подложности, а именно: «Устав» упоминает о гостиницах, больницах и странноприимых домах, которых в те времена на Руси не было, и его нормы не соответствуют «Русской Правде», в которой споры о наследстве подсудны князю, а не епископу.

Но как справедливо указывают А.С. Павлов и А.Е. Пресняков, все эти несообразности в «Уставе» Владимира объясняются тем, что пришлое греческое духовенство стремилось расширить свою судебную компетенцию уже хотя бы в целях распространения своего влияния вообще, употребляло привычные понятия и термины, целиком списывая византийские церковные порядки, и говорило об институтах, привычных для них, но не существующих на Руси, которую они, очевидно, попросту как следует даже еще не знали. А противоречие с «Русской Правдой» мнимое, так как в последней речь идет о том, что если «братья ростяжются перед князем о задницю», то княжеский «детьский» может выступить в качестве третейского судьи, и только. Речь идет, очевидно, просто о стремлении церкви расширить свою компетенцию. И совершенно прав А.С. Павлов в том, что в основе «Устава», автором которого, правда, считать Владимира нельзя, лежат правила, установленные еще при Владимире, касающиеся отдельных случаев, разновременно попавших в поле зрения первых русских епископов. Дела по преступлениям против православной религии и церкви и дела семейного характера были переданы церковному суду. Ряд категорий населения, так называемые «церковные люди» (и «Устав» Владимира перечисляет их: это — духовенство, служащие при церкви, проскурница, попович, лечец, прощенник, задушный человек и т. д., т. е. люди, связанные с церковью, живущие при церквах или на их земле), изымаются из ведения княжеского суда и княжеской администрации по всем вопросам «суда или обиды или которы или задницы».

«Устав» Владимира говорит и о том, как собирается в пользу церкви десятина и с каких доходов князя[659]. Так вслед за церковной организацией было создано церковное законодательство, появились «церковные люди», были установлены доходы церкви. Церковь сливалась с государством, верой и правдой служа князю.

Так христианство по восточному, греческому, обряду стало господствующей религией на Руси.

Какое же значение имело христианство?

Владимир, обращая землю Русскую в христианскую веру, ставил своей задачей укрепить на Руси идеологию, соответствующую прогрессивному развитию древнерусского общества, идущего по пути феодализма. Этого он добился. Добился того, чего не могла достичь любая реформа старой языческой религии. Крещение ускорило консолидацию феодальных порядков на Руси.

Церковь боролась с пережитками родового строя: домоногамной семьей, левиратом, патриархальным браком, многоженством, когда многие «без стыда и без сраму две жены имеють», наличием наряду с «водимыми», законными, женами, наложниц («аще две жены кто водит»), умыканьем («аще кто умчит девку»), с кровной местью. Сам Владимир повинен был и в левирате, и в многоженстве (у него было пять, а по другому варианту — двенадцать жен «водимых» и множество наложниц) и был сыном наложницы, «робичичем».

Церковь не без успеха стремилась к ликвидации рабства, понимая невыгодность рабского труда. Она осуждает тех, кто продает рабов в «поганыя», осуждает спекуляцию рабами, пытается облегчить рабу выкуп, борется с попытками поработить детей вольноотпущенников и с другими формами незаконного порабощения, пытается ввести принудительный выкуп рабынь и т. д., грозя и устрашая всех, кто не следует ее заповедям.