Образцовый самец

До этой речи я порой поглядывала на Нурия с интересом – все-таки мужик красивый, да и его искреннее восхищение подкупало – и в теории допускала мысль о более близком знакомстве. Ну не попадалось мне в жизни таких роскошных атлетов из рекламы мужского нижнего белья, а тут такой шанс! Теперь… нет уж, в черной дыре я видала это все. Лучше в бордель с андроидами на выходные – бездуховно, зато и без последствий в виде многочисленного потомства, с которым помогают бессемейные жители.

Только бы добраться до Союза! И поскорее…

Миновав несколько коридоров, мы вышли из жилых в общественные зоны. Болтать про слияние Унка, к счастью, перестала, вместо этого переключилась в режим экскурсовода, и я наконец-то перевела дух. От слова «слияние» уже начало передергивать.

Общественная зона представляла собой очень широкий и длинный тоннель, замкнутый в кольцо. С разных сторон в него втекали переулки поменьше, причем порой даже сверху и снизу – такие, куда без арения не имело смысла соваться. А между проходами размещались всевозможные – очень немногочисленные – магазинчики и кафе.

Точнее, сначала так показалось, я даже вздохнула с облегчением: хоть что-то у них как у людей! Рано обрадовалась. Магазинчики оказались вроде бы магазинчиками, с одним «но»: в них все было бесплатным. То есть совсем. Наша с Гараниным попытка объяснить, что такое деньги и зачем они нужны, провалилась с треском. Зачем деньги, если все и так делается и отдается тем, кому нужно?

При этом – полное самообслуживание, никто даже за порядком не следит. Добыть тут можно было только готовую еду, прямо в посуде, обувь, одежду, постельное белье и в единственном месте – средства для мытья тела. Все.

Коммунистическая утопия, в полном смысле этого слова. Поразительно! И ведь ничего, существует себе спокойно, и никто из местных не рвется менять привычные порядки и хапать больше, чем есть у других. Действительно, зачем, если оно одинаковое и всем доступное? Даже дети уже общие…

С женщинами вот только неувязочка вышла и вопиющее неравенство. Но местные почему-то не роптали, это был железный закон: женщина выбирает одного и на всю жизнь, никаких свальных оргий.

Вновь поднимать тему слияния с Ункой было боязно, не заткнешь же потом, но я рискнула, надо же выяснить до конца. Осторожные расспросы подтвердили: все только по взаимному согласию и желанию, иначе никакого слияния не получится и даже потомства не будет. Понятия не имею, как это у них работало с биологической точки зрения, если вообще работало, и на чем могло сказываться женское несогласие, но грех жаловаться. Главное, чтобы местные в это свято верили и не рвались проверять.

Пока гуляли, Унка подобрала мне пару платьишек. Точнее, буквально всучила: тех двух, которые выдал с самого начала Нурий, лично мне было достаточно, негде тут форсить, но с этой особой оказалось проще согласиться.

А вообще удивительное дело. Женщин по пальцам пересчитать можно, мужики почти все – рослые, плечистые, но при этом на меня платье нужного размера найти совсем не проблема. Ткань, конечно, достаточно эластичная и дает простор для маневра, но все же.

– Может, и тебе наряд найдем? – дежурно поддела я полковника. – Что ты как отщепенец!

– Не нуждаюсь, – отмахнулся начбез.

– Все-таки стесняешься волосатых лодыжек? – захихикала я.

Гаранин бросил на меня выразительный хмурый взгляд, но на провокацию не поддался. А жаль, что он так быстро перестал реагировать, дразнить его было приятно.

Все объяснения удивленного Нурия, пытавшегося одеть начбеза согласно местным традициям, натыкались на стену яростного протеста. Мои подшучивания в тот момент, кажется, и вовсе довели полковника до активного термического излучения фотонов в видимой части спектра. Однако Гаранин показал себя настоящим профи: сдержался, никого не убил и в конечном счете добился-таки своего, то есть получил штаны с рубашкой.

После чего на него совершенно перестали обращать внимание наши учителя. До полного игнорирования не дошло, однако отношение заметно изменилось. Я попыталась расспросить Нурия, что не так с подобной одеждой и теми, кто ее носит, но блондин делал вид, что не понимает вопроса. А полковник даже спрашивать не стал: мол, пусть его хоть увечным считают, но надеть юбку при наличии альтернативы это его не заставит.

Как ребенок, честное слово. А еще суровый спецназовец с опытом службы на диких планетах!

Впрочем, он же не контактер – силовик. Видимо, внедрение в чужеродную среду в обязанности Гаранина никогда не входило.

Полковник и сейчас следовал за нами буквально тенью, даром что наряд на нем был веселого оранжевого цвета. Отстань начбез, потеряйся среди прохожих, и Нурий с родителями этого бы, кажется, не заметили. Я пригляделась к поведению остальных местных и пришла к выводу, что отношение к начбезу действительно стало особенным: аборигены словно смотрели сквозь Гаранина, да и сквозь других мужчин в такой одежде, очень немногочисленных, тоже. Интересно, в чем тут дело? Рабочие комбинезоны вроде бы никого не смущали…