Обречён любить тебя (СИ)

Или не извинился, но точно показывал это. В конце концов, Татошка за ней поехал в Эфиопию, хотя мог спокойно провести остаток ссылки в Танзании и вернуться в родную страну под бдительное око родителей. Тогда ни кролик-маньяк, ни хакеры, ни Пентагон его бы не тронули. Не ради же племен и беженцев Антон сюда поехал. Чужие люди для него значили мало. Зачем навязывать свои правила в чужом монастыре? Жителей Африки, в том числе эфиопцев, устраивала такая жизнь, так разве стоило в нее лезть? У Канарейкина собственных забот полно.

«Збруев кается, что ничего не знает», — сказал Лиса вчера, во время их последнего разговора. Видеосвязь постоянно прерывалась, и картинка подвисала, отчего лицо старшего брата Татошки порой застывало с невероятным выражением.

После поздравлений в честь сестры и отповеди о собственной глупости Антон получил возможность обсудить возникшую проблему с семьей. Одни были уверены, что за всем стоит Донской, другие — люди Копейкина. Суть одна, а виновные разные. Разобраться, кому Павел Канарейкин насолил настолько, что взялись за его сына, почти невозможно. И почему именно Антон? Никак не давала покоя мысль, будто бы он — главное звено в этой цепочке.

— Схожу пока на разведку, не ходите никуда, — услышал Татошка голос Миланы и мгновенно встрепенулся.

— Погоди, — окликнул он ее, резко поднимая с земли и отряхиваясь от пыли. Пришлось схватить неугомонную Боярышникову за руку, дабы не успела сбежать. — Куда собралась? А если змея нападет или военные? С ума сошла по этим джунглям одной шастать?

— Это саванна, — наклонила голову Милана и улыбнулась. — Я ее вдоль и поперек изучила. Аптечка при мне, вода тоже. С вероятностью девяносто девять и девять процентов беда случится с вашей парочкой, а не со мной.

Вот это было обидно. Антон даже отступил, хмуря брови от недовольства и отпуская руку Боярышниковой.

— Ничего с нами не случится, — он огрызнулся в ответ, отворачиваясь, широким шагом направляясь обратно к рюкзаку. — Делай что хочешь. Будто я за тебя отвечать должен. Вообще пофиг.

Боярышникова тихо вздохнула, вновь почувствовав обиду. Словно Татошки в очередной раз ударили по больному, показывая его отношение к ней. Никакого уважения, любви и понимания — Канарейкин оставался самим собой. Она поправила лямку рюкзака. Крикнул Владу, чтобы никуда не уходил с дороги, и пообещал вернуться через полчаса, максимум час.

— Милана!

Уже ступив на возвышенность, Боярышникова оглянулась, когда что-то блеснуло в лучах солнца. Она непроизвольно вытянула руки, ловя старенький компас.

— Подвеску с кулоном не терять, там датчик отслеживания. Компас Тасманова. В случае чего, меня ждут небесные кары разъярённой домашней анаконды моей сестры, — сунув руки в карманы джинсов, Антон старался не смотреть в ее сторону. Словно ему плевать, он вообще просто так это сделал, а не из-за внутреннего беспокойства.

— Да, да, корги. Следуй своему пути, только про нас не забудь! — поднял руку вверх Влад, не удосужившись даже повернуться в сторону подруги.

— Такое ощущение, что я взяла ясельную группу на прогулку, — цыкнула Милана, качая головой и скрываясь в зарослях.

Время шло, а солнце основательно начало припекать. Суровый климат Эфиопии был беспощаден к чужакам, не привыкшим к подобным температурам. Датчик на смарт-часах фиксировал рекордные сорок два градуса жары, и из-за этого вся умная техника основательно подвисала. Несколько раз сбивались настройки, поэтому точка, показывающая Милану на карте, пропадала вместе с сигналом.

Антон сделал несколько кругов, обеспокоенно вглядываясь в кустарники. Вдруг она появится? А если с ней что-то случилось? Вся дорога пролегала по возвышенностям и кочкам — не грех ноги переломать.

— Запрос обрабатывается. Ждите ответа сервера, — проскандировал бездушный компьютер на очередной запрос.

— Да нафиг ты вообще нужен! — рявкнул Татошка, с ненавистью глядя на смарт-часы.

— Уточните ваш запрос.

Канарейкин застонал и схватился за голову, снимая кепку. Влад несколько минут назад удалился в заросли, заявляя, что ему плохо и вода оказалась некачественной. Или питательный батончик не пошел, поэтому сейчас из-за кустов до него доносились веселые песни, от которых желание повеситься на ближайшем дереве усилилось троекратно.

— Хватит горланить, полудурок! — раздраженно проговорил Антон, щурясь от яркого солнца и вглядываясь вдаль. Ему показалось, что к ним двигались несколько теней, разобрать которые он не мог.

— Ой, беременная-я-я, я беременна от тебя-я-я. Любовь всей жизни твоя, непорочная дева я, — еще громко заорал Радов.

— Я начинаю понимать, почему пацаны тебя не принимают, — буркнул Татошка, мельком глянув на вышедшего Влада. — Руки продезинфицировал? Не хочу от тебя подцепить какую-нибудь гадость! Ты же как енот, по всем помойкам за здрасти.

— А вот не надо тут про Владика глупости говорить, — фыркнул Радов в ответ, протягивая руки к отскочившему Антону. — Не я по клубам с травкой и бабами безответственностью занимался. Видел, как кое-кто умный куролесил не по-детски.