Обреченная

– В высотке возле Риттенхауз на Уолнат-стрит.

Диксон приподнялась, чтобы подвинуть конверт ко мне. Я увидела, что она полновата, но поняла это, лишь посмотрев на ее бедра. Поэтому она и носит брючные костюмы. Я прямо видела, сколько денег там, внутри конверта. Хватит заплатить за квартиру как минимум за полгода.

– Из нашего разговора я вижу, что вы ничего об этом не знали. Мне жаль сообщать вам эту новость, но ваш отец предрасположен к вранью, – заявила Марлин.

Она снова бросила мне фото человека-тени.

– Я не могу допустить, чтобы моя дочь встречалась с человеком, способным на такое ради забавы. Если б вы были на моем месте, Ноа, вы поступили бы точно так же.

Челюсть его распухла, бровь была рассажена пополам, застыв в постоянном удивленном выражении.

– Если не ради интереса к семье, то хотя бы ради денег, – сказала Диксон, подавая мне утяжелившийся конверт.

Дело в том, что задание, которое мне поручала Марлин, было, мягко говоря, скандальным, но тем не менее это была работа. Уже пять лет никто не просил меня сделать что-нибудь важное, что бы за этим ни стояло. Борьба с ветряными мельницами приносит куда больше удовлетворения, чем бесцельное праздношатание, даже если мельниц на самом деле и нет.

Глава 12

Впервые я увидела Сару, когда та выходила из своей квартиры на Риттенхауз-сквер. Она была в совершенно не подходящем ей деловом костюме, говорившем о чем угодно, кроме ее умственных способностей. Издалека мне казалось, что Сара немного похожа на меня, какой я могла бы быть, будь я девственницей. Волосы ее были забраны назад как минимум девятью заколками – настолько туго, что глаза вылезали из орбит. Слишком просторная мешковатая одежда скрывала то, что могло быть как последствиями булимии, так и результатом неосторожности в ту самую ночь в колледже, когда какой-нибудь третий во второй линии команды по лакроссу сказал ей, что она горячая штучка.

Сара шла по Брод-стрит, чтобы сесть на метро. Я шла за ней, но застряла среди тел, рук, ног, кишащих, словно черви в банке, и увидела только, как она ныряет в реку голубой линии. В тот раз дальше мне проследить не удалось.

Второй раз я увидела Сару на беговой дорожке возле университета. Прямо будто какие-то высшие силы вели меня. На беговой дорожке легче всего кого-нибудь преследовать, поскольку, в конце концов, она для того и сделана. Слава богу, если вам не приходится ни за кем бежать!

На дорожке эта девушка показалась мне не такой, как на городской улице или на фото. Сначала она представлялась мне простушкой с грязно-светлыми волосами, пытавшимися как-то обрести свое «я» где-то между кудряшками и прямыми прядями. Ее волосы словно отражали ее внутренний мир – кудрявые или прямые? Грязные или чистые? Была она высокой или низкой? Симпатичной или так себе? На ней были голубые баскетбольные шорты и черный спортивный лиф. Белая слишком большая футболка раздувалась, как флаг. На футболке виднелся логотип Пенсильванского университета, замаранный подписями – возможно, ее однокомандников? Или даже друзей? Если бы не эта футболка, я никогда не заметила бы ее.

Сара остановилась в десяти или, может, пятнадцати футах впереди меня и согнулась, прижав руку к пояснице. Футболка прилипла к ее телу – из-за пота оно было видно все до последнего дюйма. Пота не было разве что там, где проходила тонкая полоска бретелек лифчика. Птичьи руки девушки охватили ее талию, словно их можно было завязать на три узла у нее под пупком, и она начала бег трусцой. Я наблюдала с обочины, как она набирает скорость, обгоняя на повороте пожилую пару. Ее лицо искажалось натужной гримасой каждый раз, как ее ноги касались земли, словно ей было больно идти по собственной жизни. Она задыхалась даже на самых медленных этапах. Затем, вопреки запрету, я просто побежала следом за ней, поскольку была готова снова начать бег. Я не висела у нее на хвосте. Я вообще не намечала ее жертвой с момента нашей встречи. Это было бы невозможно по их теории – еще одна нестыковка в моем деле.

В третий раз я увидела Сару на ее рабочем месте. Она была каким-то куратором в процессе обучения, что, по мнению Марлин, вряд ли можно было считать работой, поскольку роль ассистента (несмотря на ожидаемое продвижение) не требовала университетского образования. Мисс Диксон была одной из двух ассистенток главного куратора в Филадельфийском музее искусств и занималась всем – от встреч со студентами до общения с наследниками умерших художников и уборщиками. Казалось, порой ей нравится ее работа, несмотря на тот факт, что каждый день ей приходилось карабкаться по лестнице Рокки[20] и за ланчем любоваться на картины Томаса Икинса или Джорджии О’Киф[21], если было настроение.