Обреченная

– Ведь именно здесь вы украли пистолет, не так ли? Тот, что дали своей дочери. Тот, из которого она убила мою дочь.

Он взял снимок и уставился на него. В его глазах начали появляться вспышки просветления.

– Я не могу сейчас вспомнить фамилию хозяина, но я говорила с ним, и, что интересно, он вас помнит. Вы заходили несколько раз посмотреть на один конкретный пистолет, и через неделю он был украден. И этот пистолет совпадает с тем, из которого убили мою дочь. Неплохое совпадение.

– Не понимаю. Я не крал никакого пистолета.

– Крали. Мы оба это знаем. Хозяин может рассказать о том, что видел вас за неделю до кражи в своем магазине. А при вашей биографии и его свидетельствах…

Калеб разорвал фото напополам, потом еще раз напополам и так далее.

– У меня много копий этого фото, – сказала я. – А еще мой детектив обещал, что без проблем даст показания о том, кто уложил его в больничную койку в ту ночь. Он очень хорошо это помнит. Он очень хорошо помнит вас. Помнит щекотливые моменты у «Бар-Подвала» очень живо. Так что можете рвать это фото сколько хотите. Это не изменит тот факт, что оно существует.

– Я не крал никакого пистолета, – продолжал утверждать отец Ноа, наклонившись, чтобы поставить стакан на деревянную столешницу. Я взяла его и поставила на середину подноса.

– Крали вы пистолет или нет – сейчас это абсолютно не важно. Хозяин магазина вспомнит вас. Мой детектив расскажет о том, как вы напали на него в своем баре. Я уверена, что вы понимаете, какая вырисовывается картина.

Калеб плюхнулся на кушетку.

– Чего вы от меня хотите? – заикаясь, произнес он.

Мы с твоим отцом переглянулись, и хотя он не мог понять, как мы этого добились, именно твой отец кивком приказал мне продолжать. Я не знаю, почему я так нервничала. Я проделывала такое сотни раз. Перед главами штата. Перед судьями и богатыми землевладельцами. Перед моей собственной дочерью, когда она наблюдала за мной в суде.

– Вы в настоящее время находитесь на правах условного освобождения в Пенсильвании, не так ли?

Калеб кивнул.

– Нннну…

– За убийство, верно? Физическое насилие с отягчающими обстоятельствами – за это вы получили первый тюремный срок. Физическое насилие с отягчающими обстоятельствами – то, что ваши адвокаты безуспешно пытались выдать за меньшее по тяжести правонарушение в Питтсбурге несколько лет назад? Там явно поторопились с вашим освобождением. В других случаях тоже. Не только в Кентукки и Огайо.

– Я… я не…

– Вы так и не исправились, Калеб.

Он уставился на меня.