Обреченная

– Вы точно знали, за что беретесь, когда согласились работать над этим делом, – сказала я ему.

– Не знаю, – ошарашенно пробормотал он. Адреналин у него в крови явно начал падать. – Я просто думал, что смогу исправить ошибки прошлого.

– Заключение Ноа – не ошибка прошлого, Оливер.

Он не отвечал.

– Прослушайте, Оливер. – Мой голос становился громче, и с каждым вздохом мои мысли обретали ясность. – Заключение Ноа – что угодно, только не ошибка. С другой стороны, ошибкой может быть ее наказание. Я ясно выражаюсь? Это две отдельных и четких категории. Мы работали над ее делом только по вопросу наказания – а не виновности или невиновности. – Я выдержала паузу. – Только наказания.

Стэнстед уклонился от ответа, но я прочла его мысли. Для такой работы требовались чувства, которых у него не было. Его душа слишком просвечивала сквозь его одежду; она торчала, как пушинка на свитере, купленном неделю назад.

– Я ясно выражаюсь? – повторила я.

Оливер – он просто ребенок по сравнению со мной – неохотно кивнул. Я подождала, пока эта мысль уляжется в его голове, и он кивнул еще раз.

– Она умрет, – сказала я ему.

– Да, – отозвался он, медленно кивая, – но… если…

Я протянула руку, прерывая его.

– Не припутывайте эмоции.

– О каких эмоциях вы говорите? – спросил он тревожно. – Я просто следовал вашим указаниям. Меня беспокоят только ваши эмоции.

Я чуть приподняла брови.

– Вы помните, почему вы наняли именно меня? – спросил Оливер.

– Чтобы разговорить Ноа и понять, что именно случилось, – сказала я. – Вот почему.

– Отчасти.

– Нет, только для этого, – повторила я.

– Отчасти, – настаивал он. – О второй части мы никогда не говорили, разве не так?

Его левый глаз начал дергаться.

– И что это за вторая часть такая, на выполнение которой, как вы вдруг внезапно уверовали, я вас направила?

– Реабилитировать невиновного человека. Помилование не принесет ей свободы. Все эти письма о ней – детский лепет. Это не заставит ни одного губернатора изменить ее приговор. Мы оба знаем, что это так.

Оливер сказал это так четко, так членораздельно, с таким напором, что даже сам убедил себя в собственных словах. Но он ошибался. Он ошибался. Он абсолютно ошибался. Никто не виноват в твоей смерти, кроме нее. Виновата только Ноа, и только она. Слушай меня, милая, и знай это. Знай это, пока ты спишь, пока следишь за мной, пока… пока твои глаза закрыты. Знай это.

– Пусть я старше вас и я ваш босс, – сказала я Стэнстеду, – но поверьте мне, я вижу, что…