Обреченность

Мой взгляд скользит по комнате, преднамеренно надолго не задерживаясь на любой из разыгрываемых передо мной сцен, но невозможно не замечать то, что происходит, и некоторые из видов заставляют меня ерзать на месте.

Человек слева от меня откидывается на диван, его ноги широко расставлены, в то время как одна рука подносит хрустальный стакан со скотчем к его губам, тогда как другая наматывает на кулак волосы симпатичной блондинки, пока она заглатывает его член от самой головки до основания с непринужденностью профессионалки. Так ни разу и не сделав рвотных движений, тогда как его ленивые толчки — тяжелые беспощадные удары глубоко в её горле. Его брюки по-прежнему на нём, так что видно только его член из расстёгнутой ширинки, сцена становится только еще более эротичной из-за этого.

Двое других мужчин разделяют диван справа от меня, оба глотают свои спиртные напитки до того, как ставят их на спину голого раба, которого они купили, стоящего на четвереньках у их ног.

Позади них другие мужчины оживленно болтают, едва бросая взгляды на двух девушек, которые перед ними. Две девушки растянулись в позе шестьдесят девять, вылизывая киски друг друга с необузданным голодом. Девушки извиваются друг на друге, лица в экстазе, громко выкрикивая похотливые стоны, полностью забыв о комнате вокруг них. Я замечаю, что они не носят ошейники, — это не рабы, по-видимому, это просто девушки, желающие поучаствовать в действе логова распущенности.

Я ерзаю ещё раз, слыша гортанный стон, срывающийся с губ одной из девушек, в то время, когда она кончает на язык другой. Коул останавливает мои взволнованные движения, разместив свою руку на моём бедре и твердо сжав.

Он наклоняется в мою сторону, его мягкие губы скользят по моему уху.

— Тебе неудобно, принцесса? Или ты неспособна сидеть неподвижно из-за боли, которую ты ощущаешь между своих бёдер?

Его рука хватает меня сильнее, перемещаясь выше по моей ноге, от его большого пальца и ладони через мою одежду глубоко в мою плоть просачивается жгучее тепло, но недостаточно близко к самой боли, о которой он говорит.

Я должна чувствовать отвращение, а не возбуждение из-за необходимости быть свидетелем всего этого. Только мысль о том, чтобы сделать все эти вещи с Коулом, приводит к тому, чтобы моё сердцебиение превратилось в отбивающую барабанную дробь в верхней части моих бедер.

Его член у меня во рту.

Его губы на моей чувствительной плоти.

Его бедра неутомимо толкаются, вводя себя глубоко в мою киску.

У меня слышно перехватывает дыхание, когда его пальцы сгибаются, и кончик его мизинца задевает мой чувствительный холмик.

Я одновременно хочу оттолкнуть его и притянуть ближе, не желая большее его прикосновения, но нуждаясь в этом также сильно, как и в следующем дыхании.

«Не здесь, не бери меня здесь».

Мой разум молчаливо умоляет его не заходить дальше.

Мой тело осознает, что будет неспособно остановить его, если он решит взять то, что его.

Я — его, чтобы обладать мной. Его, чтобы использовать. Его, чтобы причинить удовольствие… или боль.

Его мизинец по-прежнему остается у моих прикрытых материалом интимных частей тела, не шевелясь, не увеличивая давление, всё же я едва могу дышать из-за взрыва чувств внутри меня.

Я концентрируюсь так сильно на удержании этих чувств внутри меня, что величественные двойные двери в огромной комнате закрываются до того, как я успеваю полностью восстановить контроль над собой.

— Шоу вот-вот начнется, принцесса.

Его голос щекочет моё ухо, дрожь прорывается вниз по моему позвоночнику, а мой пристальный взгляд следует по пути всех остальных на вращающуюся сцену.

Предвкушение звенит в воздухе, и мне приходится закрыть глаза из-за взрыва цветов, циркулирующих в комнате. Волнение, похоть, а от некоторых — апатия. Если я смогу сконцентрироваться, то увижу лица тех, чья аура сообщает мне, что они не хотят здесь находиться по какой-либо причине. Смогу ли я найти друга или врага в глазах мужчин, которые не желают принимать участие в том, что должно произойти?

Я полностью поглощена блокированием эмоций каждого в комнате, так что мне требуется время, чтобы заметить, что теперь я сижу одна.

Мой паникующий взгляд ищет Коула и Люка и натыкается на сцену, где они оба стоят, их присутствие привлекает всеобщее внимание, прежде чем любые слова были произнесены.

Тишина накрывает комнату.

Девушки, которые заботились о каждой прихоти мужчин, собравшихся здесь, отосланы по щелчку руки, они уходят, не оглядываясь назад. Только рабы остаются, глаза опущены в пол, выражения их лиц — кроткие, раболепные и повинующиеся.

Мои глаза ещё раз находят братьев Хантер.

Коул с его мощным телом и лицом ангела, и Люк с его таким же внушительным телом, но с темной красотой.

Как только они уверены во всеобщем внимании, Коул говорит:

— Братья, сегодня вечер нового порядка. «Багряный крест» таким, какой он был, умер и возродился подобно фениксу, восставшему из пепла, — мы переродились, жаждущие нашего нового бытия.