Обреченность

«Найду ли я искупление в её мягкости кожи и теплоте её плоти?»

Наблюдая, как моя сперма капает вниз по её бедрам, я понимаю, что не её я отвергаю. И не её я наказываю.

А себя.

— Одевайся, принцесса. Ты пойдешь с нами.

Я смотрю в её разноцветные глаза, игнорируя маленькие идеальные груди, которые поднимаются с каждым резким вздохом.

— Не вытирайся. Я хочу знать, что оставил моё клеймо на тебе.

Я знаю, что она подчинится.

Я знаю, что она жаждет, чтобы мой зверь продемонстрировал своё лицо и взял её.

И он сделает это.

Я нуждаюсь в нем, голодном и жаждущем, для того, что грядет. Не удовлетворенном. Непресыщенном. Не прирученным её телом.

«Скоро», — безмолвно обещаю я.

Скоро.

29

Я в окружении наемников в маленьком заброшенном коттедже в миле или около того от «Крэйвен Холла». Мужчины — бывшие агенты САС (Прим. секретный парашютно-десантный спецназ британских спецслужб) и прочие эксперты в убийствах, все они подчиняются и внимательно прислушиваются к братьям, которые оплатили их услуги.

Я должна больше обращать внимания на то, что происходит вокруг меня, но всё, что я могу ощущать, — засохшая сперма Коула, прилипшая к моей самой интимной плоти, и зуд потребности потереть её.

Мой муж, напротив, не имеет таких проблем — отбросив меня из своих мыслей и практически забыв, что вынудил меня пойти с ним, он приказал, чтобы я села на заплесневелый, покрытый грязью диван в обветшалой передней комнате дома, и больше не смотрел в мою сторону с тех пор.

Его обученные убийцы находятся в каждом доступном месте, пока Коул и Люк выкрикивают приказы, в то время как прослушивают информацию, поступающую по не отслеживаемой радиосвязи, пока я сижу, почти незаметная, и тщетно пытаюсь оттолкнуть запятнанные похотью образы освобождения Коула.

Я очищаю свои мысли от этого сорняка, красочно расцветающего в море моих мыслей, пытаясь вырваться из видения: член в его кулаке и горячее семя, извергающееся на мою кожу. Сильно концентрируюсь на словах, доносящихся из комнаты, и предполагаю, что мой отец удерживает в руках козырные карты в виде женщин и детей. Удерживать семьи некоторых высших членов «Багряного креста» в заложниках внутри стен «Крэйвен Холла», несомненно, является последним плацдармом обороны Алека Крэйвена.

Он убьёт их всех.

Я знаю, что никто не будет спасен.

Этого знания достаточно, чтобы вытащить меня в сокрушающее настоящее и ударить сразу всем весом атмосферы в этой крошечной лачуге, которая наполнена напряженностью. Тестостерон и шлейф гнева обрушивается на меня безжалостными нападками, и всё же, мое внимание по-прежнему сосредоточено на метке Коула, скрытой под моей одеждой.

— Мы выступаем в сумерках. Группа «1» входит на территорию первой и обеспечивает охрану внутреннего периметра. Затем подаёт сигнал для группы «2», пока «5» перелезает через стены и захватывает «Холл» через крышу. Группы «6» и «7» останются позади до тех пор, пока вас не вызовут с целью предотвращения побега нашей мишени. Он — наша первая и единственная цель. Он нужен мне живым, пока я ясно не обозначу иное. Заложники должны быть обнаружены и освобождены максимально быстро. Их доставкой занимается отряд «8», и обновите ваши предыдущие позывные. Всем всё ясно?

Собравшиеся солдаты кивают и ворчат, соглашаясь. Это логично — не включать меня в любую из этих команд Коула, это просто лишено смысла. Всё, что я поняла, — мой отец должен быть захвачен живым.

Коул хочет быть тем, кто убьет его.

Он имеет право надеть отрубленную голову прежнего короля как корону, и каждый человек в этой комнате знает об этом.

— Хорошо. Мы выезжаем через, самое большее, шесть часов. До этого времени держите ваши защитные позиции открытыми и соблюдайте тишину.

С его заключительным словом все мужчины покидают комнату, кроме Люка и Грима.

— Ты привел свою игрушку для траха сюда с собой, потому что…? — спрашивает Люк, впиваясь в меня взглядом через всю комнату.

— Не сейчас, Люк, — отмахивается Коул, не обеспокоенный гневом, который, как я могу видеть, открыто сочиться из его брата.

— Она Крэйвен. К ней следует относиться соответственно, а не выставлять перед твоими людьми как нечто ценное. Она никчемная — в действительности лишь гребаное ведро для спермы, позволь мне пустить её по кругу в качестве стимула, позволь каждому из этих мужиков использовать её дырки…

Он остановлен посередине своей напыщенной речи рукой моего мужа, обернутой вокруг его горла, пока Коул легко отрывает своего брата на несколько дюймов от земли.

— Следи за своим языком, брат. Она — причина, по которой мы здесь. Без неё мы бы были в Шотландии, идя по ложному следу, а лидеры Пирамиды заключили бы сделку с Алеком Крэйвеном, чтобы вернуть свои семьи, пообещав наши головы как разменную монету. Так что достаточно этой херни о шлюхе Крэйвен. С этого момента ты воспринимаешь её как Хантер.

На Люка, похоже, не влияет то, что Коул лишил его кислорода, и его глаза по-прежнему испепеляют меня взглядом, обещая месть.

— Ты понял? — Коул грубо трясёт его так, как если бы его шестифутовый странный брат ничего не весил.