Обреченные

– Жуткий был день. – Бабушка Минни похлопывает себя по груди возле сердца зататуированной рукой, подносит фарфоровый ноготь к брови и чешет под кромкой парика из светлых волос. – День, когда он умер? Дай-ка подумать… – Ее глаза движутся из стороны в сторону. – Мы с ним решили, ты отправилась на тот островок посреди шоссе.

Тут в разговор вступает Папчик, туалетный подглядывальщик:

– Ты про него спрашивала за завтраком. Мы забоялись, ты пойдешь через шоссе, вот я и подумал: поеду-ка, посмотрю, где ты там.

Я непреклонно молчу. Судя по углу, под которым бабушка держит сигарету, она в приподнятом настроении, даже счастлива.

– Ужасное место, – говорит она и делает гримасу. – Папчик собрался за тобой, тут-то его инфаркт и шарахнул.

Я развлекаю себя тем, что посматриваю на наручные часы. Изображаю, будто грею призрачные ладони над чихающим и шипящим костром, который пожирает смертные останки мистера Кетамина.

– Помер на своей собственной веранде, так-то, – говорит Папчик.

– Прям на ступеньках, – прибавляет бабушка. – Схватился за сердце – и шмяк на пол. – Она хлопает в ладоши для пущего эффекта. – Перестал дышать за двадцать минут до того, как приехали доктора и его оживили.

Папчик пожимает плечами:

– Чего тут прибавишь? Хвастать не хочу, но я попал прямиком на Небеса. Я помер.

– Не был ты мертвый, – твердит бабушка Минни.

Папчик возражает:

– Совершенно точно был.

Не обращая внимания, бабушка продолжает:

– Бену сделали электрошок, и ребятишки из «скорой» хотели увезти его в больницу, а он – ни в какую.

Папчик складывает руки на груди.

– Дальше она выдумывает. Не приключалось такого.

– Я, между прочим, там была и все видела сама.

– Ну, так и я там был.

– Я за ним замужем сорок четыре года, но он никогда еще так со мной не разговаривал. Может, это он от боли, но все равно так нельзя.

– Как так – разговаривал? – спрашивает Бен. – Я был мертвый.

– Нет, он уперся, что пойдет тебя разыскивать, тыковка моя.

И тут, милый твиттерянин, в моем мыслительном желудке сверхъестествоиспытателя картинка начинает понемногу складываться.

– После этого, – говорит бабушка, – он сделался совсем другим.

– Мертвым я сделался.

Для ясности я уточняю:

– Значит, медики сделали Папчику дефибрилляцию?

– Он хотел пойти искать тебя в тот жуткий туалет. Весь бледный был, шатался. Доктора думали, умрет с минуты на минуту.

Ногтем указательного пальца Папчик проводит на груди крест:

– Клянусь – я помер на веранде на руках твоей бабушки.

Врачи, объясняет бабушка, оживили его и заставили подписать отказ. Он ждал, когда они уйдут, а как только уехали – прыгнул в свой пикап.

Бабушка наклоняется ко мне и сообщает театральным шепотом:

– Он назвал меня словом на букву «п».

– Да уж сто раз говорено, – унимает ее Папчик, – не называл.

Она кашляет.

– Назвал на «п» и поехал искать тебя на тот островок на шоссе.

Дедушка с бабушкой Ctrl+Alt+Пререкаются. Дуются друг на дружку. Меня, терпеливо наблюдающего сверхъестествоиспытателя, этот их спор вконец утомляет, и, чтобы прекратить его, я спрашиваю:

– Папчик, послушай. Не заходил ли ты, случайно, на том островке в туалет и не отрывали ли там тебе твое пожилое достоинство?

Он глядит ошеломленно.

– Козявонька! Как ты можешь такое спрашивать?

– Потому что так оно и было! – восклицает Минни. – Какой-то изверг оторвал твое хозяйство, и ты насмерть истек кровью, как свинья!

– Не было такого.

– Я видела твое тело! – говорит бабушка. – На Небесах что – новости не смотрят? – Узловатыми руками она отмеряет в воздухе громадные слова. – Везде вот такими буквами: «Папу кинозвезды до смерти запытали в туалете».

В этой безвыходной и, очевидно, хорошо подготовленной патовой ситуации, когда Мэдлантида погружается в океанскую пучину, а скотиниты, украшенные пламенем, проносятся мимо, будто кометы, я понимаю, что ошибалась. Все же ясно: душа Папчика Бена отлетела, а его телом завладел кто-то другой. Дух или демоническая сила улучили момент, когда медики пускали ток. Так же, как малолетние преступники замыкают провода в чужой машине, чтобы покататься. Как я сама только что пользовалась телом мистера Кетамина. В том туалете меня донимал и размахивал своей штуковиной какой-то незнакомый похититель трупов, а не мой драгоценный Папчик.

Быстро соображая, я аккуратно направляю бабушкин и дедушкин гнев в другое русло:

– Бабушка, знаешь чего мне больше всего теперь не хватает? – И, не дожидаясь, сама выпаливаю ответ: – Твоего чизкейка с арахисовым маслом! – А Папчику говорю: – Прости, что не попрощалась, когда ты умирал. – Затем, придав голосу особую детскую искренность, добавляю: – Спасибо, что научил меня строить домики для птиц.

Пухлыми призрачными руками я заключаю их в неловкие объятия и вдруг вижу две приближающиеся красноватые фары. Странный автомобиль – забрызганный алым, в потеках свернувшейся крови – волшебным образом неслышно едет вверх по крутому склону извергающейся горы. В этот сладкий момент нашего воссоединения возле нас останавливается черный блестящий «линкольн».