Обреченные королевства

Резкость ее тона заставила его посмотреть ей в глаза.

— Я постараюсь, сестренка. Хотя твердо обещать не берусь.

Что-то жгло ей глаза. Лишь спустя мгновение Люция сообразила, что плачет, и это еще больше рассердило ее.

— Я сама тебя зарежу, если опять в пекло полезешь и тебя там едва не насмерть изранят!

Его свирепый взгляд немедля смягчился. Люция нечасто лила слезы, но они всегда очень действовали на него. Даже когда названые брат и сестра ссорились.

— Не надо плакать, Люция. Во всяком случае, из-за меня.

— А я вовсе не из-за тебя плачу. Все эта ваша глупая война! Когда она уже, наконец, кончится?

Король тем временем осматривал плечо и голый живот сына, тряпкой стирая с них кровь. От обеих тяжких ран не осталось и следа. Люция увидела в глазах отца небывалую гордость.

— Невероятно, — проговорил он. — Просто немыслимо! Люция, твой брат тебе жизнью обязан!

Она посмотрела на Магнуса и сказала:

— Мне будет достаточно и простой благодарности.

Принц с трудом сглотнул, и во взгляде карих глаз промелькнуло нечто удивительно беззащитное.

— Спасибо, что спасла меня, сестра.

Сказав так, он отвернулся.

Король помог Люции встать.

— Значит, тебе очень хочется, чтобы эта война скорей прекратилась…

— Больше всего на свете!

— У нас сейчас что-то вроде равновесия сил, — сказал ей король. — Наружную стену мы проломили, но дальше продвинуться не выходит. Король Корвин и с ним все, кто не желает скорейшего и по возможности безболезненного окончания битвы, заперлись в цитадели и ни под каким видом не желают сдаваться.

— Так вышиби ворота, — приподнявшись на локтях, произнес Магнус. Он был очень бледен, под глазами залегли темные круги. Хотя Люция и вылечила его раны, до полного восстановления принцу было далеко.

— Мы бы сделали это, если бы могли, — ответил король Гай. — Беда в том, что на них охранные чары. Их можно преодолеть… только не вполне обычными способами.

— Охранные чары? — удивилась Люция. — Их наложила ведьма?

— Да.

Принцесса вновь ощутила нарастающий гнев. На сей раз оттого, что король, ее приемный отец, громоздил один обман на другой.

— Так вот ради чего меня сюда привезли! — сказала она. — Ты все знал заранее! А мне почему объяснил только теперь?

— Потому что сам не был уверен в существовании заклятия, пока мы не подобрались к внутренним воротам вплотную. Ведьма, которая, по слухам, заговорила их, была поймана и приведена ко мне на допрос. Правда, большого толку от нее не добились…

— Где она теперь? — спросил Магнус.

— Ее нет.

— Ты ее отпустил? — Принц, кажется, не верил собственным ушам. — А может, велел казнить?

Король улыбнулся одними губами:

— Она вступила в сговор с моим врагом. Могла и в дальнейшем оказывать ему помощь. А потому заслуживала худшей смерти, чем та, что постигла ее.

У Люции затряслись руки. Король тотчас повернулся к ней, жесткое выражение на его лице сменилось самой нежной заботой. Он ласково взял ее ладони в свои:

— Мне потребуется твоя магия, чтобы разрушить ведьмины чары.

Она оглянулась на Магнуса, по привычке ожидая его водительства и поддержки.

Принц перехватил ее обеспокоенный взгляд. Он сказал:

— Это может быть опасно.

— Только не для моей дочери, — твердо ответил король. — Она не обычная ведьма, это истинная волшебница! Запасы магической энергии, способной слетать с кончиков ее пальцев, неисчерпаемы!

Магнус сухо поинтересовался:

— А ты совершенно уверен? Потому что, если ошибешься…

— Я не ошибусь, — непреклонно отрезал король.

— Конечно, я помогу тебе, отец, — подала голос Люция. — Ради Лимероса!

Битву, в которой был чуть не убит Магнус, следовало прекратить, не гадая о возможной цене такого деяния. Все, чего Люция хотела сейчас, — как можно скорее уехать домой. Король крепко сжал ее руки и улыбнулся:

— Спасибо тебе. Благодарю, моя прекрасная и храбрая дочь.

Более не откладывая, под охраной отряда из двадцати стражников-лимерийцев Люцию переправили через устланное мертвыми телами бранное поле. Она тщетно пыталась не смотреть на лица убитых и думала лишь об одном: сколько бессмысленной боли и ненужных разрушений можно было предотвратить, если бы Оранос немедленно сдался!.. Под конец поездки она ненавидела оранийцев так же сильно, как и ее отец, — за то, что позволили всему этому произойти.

— Если почувствуешь, что силы на исходе, сразу же прекращай, — напутствовал ее Магнус, когда впереди замаячили ворота дворца. Он говорил очень тихо, чтобы никто другой не услышал. — Пообещай мне!

— Обещаю, — кивнула она и стала вглядываться в высокие деревянные створки.

Никакого сомнения: те были укреплены охранным заклятием. И очень могущественным.

— Ты видишь его? — спросила она.

— Его?..

— Да, заклятие! Вон, мерцает на створках. Я… По-моему, оно сотворено из сочетания всех четырех элементов…

Магнус покачал головой:

— Ничего не вижу. Только ворота. Причем большущие…

Ворота или их величина, впрочем, проблемы не представляли. А вот заклятие — еще какую. И наложила его очень могущественная ведьма. Во всяком случае, познания в магии у нее были исключительно глубокие.