Обречённые на величие

Пение птиц. Как же оно прекрасно. Звонкие переливчатые трели. Словно вестники хороших перемен, пернатые голосят, что есть мочи. И как же контрастируют эти звуки с запахом влажной земли. Страх мгновенно заполняет каждую клеточку, включая в работу все рецепторы. Также сыро и прохладно было в гробу. Но прежде, чем я успеваю открыть глаза, мозг подаёт следующий сигнал для анализа: дышится слишком легко. Воздуха много, а значит, это не второе возрождение.

Поднимаю веки, лёжа на спине: высокий плохо отёсанный деревянный потолок, бетонные четырёхгранные столбы по периметру с выбитыми на них иероглифами, земляные стены без окон. При попытке встать раздаётся громкий звон. Резко поворачиваю голову в сторону звука и быстро сажусь. Глаза расширяются от ужаса, когда в них отражаются кандалы на запястьях.

Это же… – внутренний голос дрожит.

Подскакиваю на ноги и с силой дёргаю руками, но цепи не поддаются, оставаясь прикованными к тем самым массивным столбам болезненно-серого цвета. Попытка выскользнуть из широких железных браслетов тоже заканчивается провалом – они прилегают слишком плотно. Нервы накаляются, дыхание учащается. в очередной раз осматриваюсь: иероглифы напоминают те, что рисовала Одри.

Да где я вообще? Как здесь оказалась?

Кручу головой, стараясь найти способ выбраться из этого кошмара. Единственная дверь слишком далеко, чтобы дотянуться. Сжимаю зубы, покрепче хватаю цепь и ещё несколько раз пробую вырвать удерживающие оковы, но у меня словно кончились силы. Железные кольца слабо дёргаются и безжизненно падают под силой собственной тяжести.

Откидываю с лица прядь слипшихся перепачканных волос. Стараюсь дышать глубже, восстанавливая спокойствие, но сохранять контроль удаётся с трудом. Мышцы максимально напряжены, глаза бегают по периметру в поисках решения.

Я помню кладбище. Волков. Они гнались за мной…

Картинки быстро меняются, словно вспышки. Дальше вспоминать становится ещё сложнее. Будто с каждой минутой сознание проваливалось в бездну. Всё размывается, теряет очертания. Я помню рык. Ужасный, зловещий рык, от которого даже сейчас волоски на руках встают дыбом. И боль.

Кажется, я упала.

Бегло осматриваю себя на наличие увечий, но вижу лишь засохшую грязь и многочисленные затяжки на чёрном траурном платье. Под ногтями всё та же пресловутая земля.

Взгляд.

Я не помню лица, не помню голоса, но колючий упрямый взгляд словно прожёг пелену и отпечатался в памяти. Опасливый, и всё-таки таящий в себе надежду, взгляд сине-голубых глаз. А дальше всё сомкнулось, темнота поглотила и это. Потираю виски, несмотря на то, что прикосновения оказываются болезненными. Что произошло, и как я оказалась здесь, остаётся загадкой.

Пение птиц перебивает нарастающий гомон человеческих голосов. Что-то внутри дёргается и замирает. Звуки становятся всё громче, и вот уже я различаю шаги. Машинально отступаю на пару шагов назад. Грудь быстро вздымается, выдавая волнение. Сейчас я увижу того, кто меня здесь заточил.

Дверь небрежно распахивается и ударяется о стену, отчего я вздрагиваю и инстинктивно сжимаюсь, словно так меня не смогут заметить. Один за одним в комнату входят несколько человек: мистер Фитчер, Сара Торн, Тони Бойд и ещё несколько местных парней. Все взоры направлены меня. Компания растягивается вдоль стены, так, чтобы я при всём желании не смогла добраться ни до кого из присутствующих. Последние вошедшие останавливаются позади Джона, и я быстро понимаю, что это парни из его стаи.

– Карен? – окликает меня вампирша таким тоном, словно проверяет, я ли это.

Она выглядит холодно и отстранённо. Совсем не так, как когда просила о помощи.

– Что происходит? – не скрывая волнения, задаю главный вопрос и обвожу взглядом людей.

Чувствую себя голой перед ними, и это совсем не об одежде. Каждый из пришедших насторожен и напряжён.

Они боятся… меня? – ошарашенно испускаю рваный выдох.

– Кто тебя обратил? – Сара продолжает спрашивать, не считая нужным отвечать на мои вопросы.

Тони скрещивает руки на груди и чуть склоняет голову. Мистер Фитчер немного подаётся вперёд в ожидании ответа.

– Я… – растерянно начинаю отвечать, но понимаю, что не уверена. – Я не знаю… – брови съезжаются к переносице.

У меня ещё не было времени обдумать это, но единственный вампир, который нападал на меня, был Эндрю Уэст.

– Я помню только укус мистера Уэста… – шепчу я и касаюсь кончиками пальцев шеи.

Воспоминание потасовки в лесу запускает вереницу картинок из прошлого: драка волков, взрыв, больница, папа. Разъярённый взгляд, массивные ботинки и тускнеющая лампа на потолке. Тускнеющая потому, что я стала терять сознание. Делаю глубокий вдох и смахиваю ресницами подступившие слёзы.

Мама… Калеб…

Судорожно сглатываю и сжимаю челюсти. Поднимаю глаза на собеседников как раз в то время, когда вампиры кивают друг другу.

– Что ты помнишь? – басом, хоть и без злости в голосе, интересуется мистер Фитчер.