Обреченные обжечься

– Он со мной враждовал… Назвал моё имя, потому что хотел отомстить…

– За что? – прищурился громила.

“Да за то, что я всё детство его пресовала за все его дикие выходки!” – прокричала мысленно я, но воздержалась от желания высказаться вслух.

– Допустим я поверю в то, что ты ещё не получила флешку… – хитро зашипел амбал, всё ещё не выпуская моих волос. – У тебя есть двадцать четыре часа на её поиск. Тебе ясно, смазливая штучка? – он резко дернул меня за волосы, продолжая смотреть мне прямо в глаза. – Если через двадцать четыре часа ты не передашь нам флешку и все имеющиеся дубликаты, я собственноручно вспорю тебя, как вспорол твоего старшего братишку.

Договорив, он резко оттолкнул меня в сторону и, из-за силы его толчка, я больно врезалась плечом в кирпичную стену больницы. Уже спустя десять минут, дохромав до своей машины и заглянув в зеркало заднего вида, я поняла, что следующую неделю мне необходимо будет держать Дариана максимально далеко от себя. На сей раз меня разукрасили достаточно убедительно, чтобы у меня оставался хотя бы один шанс на ложь: треснувшую губу не замаскирует никакая краска. Впрочем, судя по всему, бегать от Риордана мне оставалось недолго… Всего-то двадцать четыре часа.

Я поняла, что дрожу, в момент, когда попыталась вставить ключ в зажигание. Попав в цель лишь с третьей попытки и услышав урчание мотора, я вдруг осознала вторую странную вещь – я не знала, куда мне ехать.

Глава 23.

Гематомы на ногах выше колена, фиолетовый живот, разбитая нижняя губа с кровоподтёком в левом уголке. Мне ещё повезло, что мои племянники своими выкрутасами с жидкой пищей приучили меня возить в багажнике спортивную сумку со сменной одеждой. Приняв душ и переодевшись, я села на край кровати и, в раздумьях, уже начала раскачиваться взад-вперёд, когда мой взгляд зацепился за шкатулку, обитую красным бархатом, стоящую на прикроватной тумбочке. Я криво усмехнулась от мысли о том, что спрятанное в шкатулке зеркало больше не показывало того, что Дариан называл самым красивым из всего, что он видел в этом мире. Во всяком случае это сейчас было с очевидным браком – рассеченная губа не даст мне соврать.

В итоге придя к выводу, что более безопасного места мне не найти, я всё-таки решила переночевать в Его квартире. Сюда точно никто не посмеет сунуться, вот только проблема в том, что и я здесь не смогу прятаться вечно…

Мои мысли вновь вернулись к вопросу о том, что мой здравый смысл никак не мог мне объяснить: как именно я оказалась в эпицентре жёстких бандитских разборок?.. Точно, это всё Энтони… Я снова начала раскачиваться взад-вперёд, пытаясь упорядочить свои мысли.

А ведь я и вправду виделась с Энтони перед тем, как его зарезали. С этого момента и начались мои проблемы. Сначала полиция, теперь головорезы…

Я закрыла глаза, пытаясь вспомнить что-то важное, что я упустила, и передо мной почему-то сразу же вспыхнул мой разговор с Хьюи:

– Чего он хотел?

– Он пробыл у меня всего минуту. Сказал, что думал встретить тебя здесь и что жалеет о том, что не справился без матери.

– И больше ничего?

– Больше ничего.

Больше ничего… Больше ничего… Больше ни-че-го…

“Хьюи сказал, что Энтони хотел меня встретить… Он ведь не мог оставить эту злосчастную флешку Хьюи?!” – внезапно прокричал мой внутренний голос, как вдруг – хлоп! – меня накрыло озарение, и я, широко раскрыв глаза, неожиданно произнесла вслух тихо, словно с лёгкостью найденный ответ на достаточно банальную загадку: “Пещера сокровищ”…

Я никогда не была из трусливых, однако действовать ночью так и не решилась. Уже спустя полминуты после случившегося со мной озарения, я стояла у выхода из квартиры, но, повертев ключ в руках, положила его обратно на комод, после чего вернулась обратно в спальню и, не раздеваясь, легла на кровать.

От очередного выброса адреналина я всю ночь провалялась не сомкнув глаз и в итоге заснула за полчаса до рассвета. Проснувшись в десять, я, проигнорировав урчание желудка и даже мимолётно не заглянув в местный холодильник, в котором, по моему опыту, всегда можно было найти что-нибудь съестное, покинула квартиру, забрав с собой все следы своего пребывания в ней.

После удара молнии с нашей грушей произошла аномалия – её восточная часть ствола иссохла, а западная, хотя и не давала больше плодов, год за годом продолжала жить.

Уже подходя к дереву я в который раз удивлялась появившимся на нём первым в этом году листочкам, ещё слишком мелким, но уже достаточно зелёным, чтобы их не заметить с противоположного конца двора.

Остановившись в шаге от груши, я подняла голову кверху, чтобы рассмотреть её недосягаемую крону, которая с каждым годом всё больше кренилась к земле. Быстро пробегающие по небу свинцовые тучи поддерживали моё мрачное настроение на должном уровне.