Я пожал плечами - резон, как ни крути, имелся… Яд растения, от которого в прошлом не раз травился домашний скот, мог пригодиться. В конце концов, случайную встречу с зэками еще никто не отменял…
- Кроме прочего, Док просил несколько листиков принести…
- А ему для чего?
Ната подняла глаза, полные немого укора…
- Ты что? Он же свои снадобья из чего только не готовит. И травы у него всякие, ядовитые тоже имеются. В малых дозах вреда не приносят, наоборот. Вот и эта… Тоже.
Спорить с упрямой последовательницей нашего признанного целителя - только время терять! Я отошел, давая ей возможность завершить начатое. Пусть пробует…
Чер, услышав о пожелании жены «вождя», развел руками - свинорылы уже успели уползти в свои норы, а в степи, после схватки собак с пхаями, вся живность разбежалась на несколько часов хода. Выход подсказал Трясун - как охотник, мало на что пригодный, но довольно ловкий во всем остальном. Он указал на верхушку дерева, стоявшего поодаль от остальных.
- Манул!
- Кто?
Трясун, неожиданно быстро юркнул мимо меня, спрятавшись за спину Чера.
- Манул! Вы что, не знаете? Степной кот!
После этого мы, не сговариваясь, выхватили стрелы из колчанов, наводя луки на пока еще невидимую мишень. Что такое - перерожденная кошка! - знали многие. А настоящую, дикую от природы - не встречал почти никто. Но все понимали, что этот зверь втрое страшнее своего близкого родственника! И размеры его, если судить по бывшим домашним, еще более ужасающи!
- Всем приготовится! - я втащил Нату в круг, невзирая на возражения. Нападение такого врага, как степной кот, способного в одиночку втащить козорога на верхушку этого же дерева, может дорого обойтись всем… И никакая трава, даже самая нужная, не сможет заставить игнорировать такую опасность.
Трясоголов не ошибся - среди темных ветвей что-то угрожающей заурчало, потом стремительная тень метнулась промеж листьев, невероятный прыжок метров с двадцати вниз - и пятнистое тело зверя молнией пронеслось мимо, ускользнув от всех наших, напрасно выпущенных стрел.
- Твою мать… - Чер рвал еще одну стрелу, но я успокоил парня, указав на неподвижные туши пхаев:
- Хватит. В свое время, мы уже договорились - лишних смертей не нужно. Этот кот никого не трогал - пусть идет своей дорогой.
- А если тронет? - Трясун, иной раз, переставал заикаться.
- Тогда и устроим засаду. У нас сейчас своих дел по горло. Мясо срезать, что-то подвялить, кого-то отправить в форт - самим все не унести! Не до кошек, даже гигантских. А то, что она здесь обитает - не так и плохо. Крыс поменьше… И собакам лишний раз спуска не будет.
Домой возвращались с большой удачей - давно уже в форт не приносили столько шкур и мяса сразу! Пришлось вызвать всех, способных носить тяжести - наших сил не хватало. Для того чтобы мясо не пропало, я сразу отправил Чера и Клешню назад - за подмогой. Довершило нашу удачу и то, что по пути нам попались несколько охотников из одного из стойбищ долины - те шли после поисков соли и имели с собой несколько небольших мешков с оной. Мы обменялись с ними, на тушу и шкуру одного пхая - равноценный обмен, по всем меркам прерий! Добывать соль было столь же трудно, как выходить на охоту против этих животных. А я, принимая драгоценный мешочек, прикидывал, как скоро мне самому придется отсылать группу охотников на этот, далеко не легкий промысел…
Глава 3
Трясоголов
Неожиданная удача избавила нас от утомительных поисков и преследования животных в прерии, а также позволила заняться иными делами, которые в строящемся форте не прекращались, наверное, никогда… Едва вернувшись, я был озадачен просьбами Стопаря о дополнительных рабочих руках. Кузнец вконец достал меня своими идеями насчет земли - и я, скрепя сердце, выделил ему несколько человек. Обрадованный, словно получил не людей, а настоящую технику, Стопарь мигом собрался и увел своих помощников прочь - к присмотренному ранее полю. Я посмотрел им след, внутренне сочувствуя… Как он собирался перекопать эту целину? Какими силами избавится от невероятного засилья сорняка? И, наконец - чем засеять? Вопросов больше, чем ответов. Но я решил уступить один раз, с тем, чтобы попробовав, он сам понял тщету и бесплодность этих замыслов.