Обреченные жить (Форт у Синей реки)

Туча стояла возле стола и беспомощно разводила руками. Я поморщился — всякое упоминание о необходимости отрядить экспедицию на ту сторону долины, вызывала у меня раздражение. Путь далекий, опасный, и, что еще больше бесило — суливший слишком мало, в виду все более возрастающей потребности в искомом продукте. То есть — идти, хочешь, не хочешь, надо, а вот принести больше, чем могут позволить наши спины — нет. Людей в форте заметно прибавилось, копчений и солений, в подвалах, тоже, и, по подсчетам Стопаря, нам нужно в месяц, как минимум, пара мешков бесценного минерала. До сих пор, после памятной прогулки, едва не стоившей нам жизни, мы, как-то, обходились — то залетные охотники-бродяги принесут, в обмен на оружие и одежду, то деятельный кузнец выменяет оную в поселке у озера, благо местным до соляных ям все же несколько ближе… Но и они, если, на то пошло, добывали ее не сами — тоже менялись, отчего стоимость возрастала чуть ли пятикратно! Когда Стопарь в очередной раз со вздохом стал перебирать готовые наконечники, плюс, отложил в сторону пару превосходных клинков — я твердо заявил, что с этим пора заканчивать. Соль обходилась слишком дорого… а заменить ее, нечем. И вот, наша бессменная хранительница очага, она же главный повар и распорядитель продовольствия, буквально по щепотке положила соль в чашки на столе — и, закончив, смотрела на меня с немым вопросом. И что я должен был ответить?..

— Хорошо. Не шуми. Завтра отправляемся…

— А кто? — Стопарь заинтересованно приподнялся со скамьи. В прошлый раз он остался в форте, который, в ту пору, еще таковым мог называться с большой натяжкой. Я кивнул — почему бы нет? Тогда Бугай, сейчас — отец. Силенка у кузнеца имелась, так что в качестве носильщика я мог на него рассчитывать так же, как и на сына.

— Добро. Череп?

— Нет. Кому-то нужно остаться в форте. Да и после последнего случая, я бы хотел, чтоб парень подлечился… Док, хоть и вправил ему плечо, но последствия пройдет не скоро…

— Бугай? — кузнец даже не спрашивал — утверждал.

— Наверное… Нам нужно много, а нести далеко.

— Эх… Парочку овцебыков бы запрячь, да в телегу… — Стопарь задумчиво посмотрел вдаль. Все заулыбались — мечта фермера возродить натуральное хозяйство, пока еще оставалась несбыточной. Такой удачи, когда мы сумели привести в селение теленка, больше не повторялось, а иных путей завести собственное стадо просто не было. В долине никто даже близко не пытался подойти к овцебыкам ближе, чем на выстрел из лука, не говоря о пхаях (мечта Чера!) или, еще более жутких турах. Так что никакие богатства форта не могли помочь в этом деле — добыть животное предстояло самим, а я не хотел рисковать жизнями охотников ради осуществления такой навязчивой идеи.

— Это классно. В телегу много поместится, да и сами сверху сядем!

— А ты не скались! — Стопарь недовольно огрызнулся на Клешню. — Тебе, как раз, на себе не тащить.

— Я не виноват, что у меня рука… — Клешня помрачнел.

— Да ладно, замнем. А тащить, говорить нечего, придется много. Иначе, и идти не стоит. Народу добавилось, Туча моя, кучу припасов навялила на будущее, опять же, рыбу солить надо… Жара помогла — навялили уйму всего! Но дальше-то, тоже жить? Одним-двумя мешками не обойтись. Пора что-то иное думать. К этим соленым озерам не находишься — и далеко и толку мало. Может, Бен что посоветует? Инженер, все-таки. Он у нас головастый.

— Ничего он не придумает! — Салли отрицательно вздернула плечи. — Если есть где-то солончаки, и нужно просто выпарить соль — это он еще придумает. А, раз нет — кроме, как возле озер, брать негде.

— Ага. Только и тебе, тоже, не идти…

— Ты что взъелся на всех? — я не одобрительно посмотрел на кузнеца. — Естественно, что в поход пойдут только мужчины. Груз для девушек слишком тяжел, лишние люди тоже не нужны. Отберем десять-двенадцать охотников, кто покрепче, каждый принесет килограмм тридцать — на несколько месяцев хватит. Да, Клешня — тоже пойдешь. Спина у тебя крепкая, а мешок мы и сами повесим.

— Учитывая, что нужно еще что-то есть по дороге туда да обратно — не надорваться бы…

— Хватить брюзжать, Стопарь, — я отмахнулся от кузнеца. — Можешь другое предложить? Нет. Вот и иди… собирайся в дорогу. И сынка кликни — пусть тоже мокасины проверит.

— Вот дожили! — Туча подбоченилась. — Раньше говорили, сапоги, а нынче — мокасины… Сова всем мозги вывернул, или остался кто, не до конца оболваненный?

— Ты это о чем, старая? — Стопарь грозно нахмурил брови. — Сову не трогай. Вывернул — не вывернул, а, не будь индейца — и нам тошно пришлось и многим иным, кто здесь сейчас живет. Не нравится мокасины — хоть обмотками назови, да лаптями. Мне, так без разницы — что прерии, что тайга. Один черт, прошлые названия здесь ни к селу. Степь на степь лишь названием похожа, лес такой я только в сказках видел, когда мальцом под стол бегал, а уж зверье… умолчу. Помянешь раньше времени — так и встретится, чудо-юдо, где-нибудь, посреди Пустоши… Ты вот лучше нашего оболтуса расспроси — как он со скорпионом сражался.