Обреченные жить (Форт у Синей реки)

— Да, ты прав. Эти лошадки иногда не прочь перекусить джейром, или, молодым козорогом. Но, все же, не так часто… Ладно, будем считать, что оно предпочитает травку и все ее производные. Ибо, если это не так — битвы с Сычом и его кодлой покажутся нам детской забавой… Давай, пройдемся еще немного — посмотрим, куда ведут эти отпечатки. Не хочется что-то следовать за этим чудовищем. Если следы не завернут к Предгорью — придется подумать о сворачивании нашего похода.

Разведка ничего не дала. Огромные отпечатки больше не встречались — да и эти, увиденные нами совершено случайно, вряд ли могли сохраниться надолго. Травы, как и все живое, получили такой заряд после Катастрофы, что могли расти буквально на камнях — и, будучи объеденными до самых корней, вырастали до прежних размеров в течение всего пары недель. Так что все эти помятости сохранялись лишь несколько часов. Угар, убежавший по этим следам, не вернулся — и я, в сердцах помянув его всеми известными словами, принял решение идти дальше. Монстр, не монстр — а соль важна настолько, что ради нее мы рискнем продолжать поход, даже если увидим этого «большеногого» воочию…

Тем не менее, пришлось остановиться. День клонился к закату, а ночевать в открытой степи, по соседству с такими гигантами, никому не хотелось. Ульдэ предложила использовать овраг, расположенный неподалеку. Так как выбора особого не имелось, ее предложение было принято без обсуждений. Чер и девушка ушли вперед — посмотреть, что и как, а мы, вернувшись к куче помета, самым тщательным образом стали рассматривать малоприятные, вонючие куски навоза. Я хотел досконально убедиться в том, что среди полупереваренной массы не встретятся остатки костей — явное свидетельство всеядности неизвестного животного. Если уж пхаи время от времени лакомятся кролами или детенышами джейров, если козороги поедают найденные гнезда степных птиц — что мешает и этому монстру заниматься тем же?

К счастью — или облегчению? — таких следов не нашлось. Пока осматривали кучу — вернулись Ульдэ и следопыт. Овраг был пуст, расщелины, прятавшиеся на его дне, не содержали в себе змей, поблизости отыскался хворост — словом, ночлег обеспечен. Быстро похватав поклажу, благо нести особо и нечего (старались облегчить себя по максимуму, памятуя о возращении с мешками!) все устремились к оврагу.

Чер развел небольшой костер. Ульдэ и Волос сходили за водой — рядом протекала одна из многочисленных рек, которую легко переступить, не намочив ног. Пока набирали воду — увидели следы множества лап. Это насторожило — ранее между холмами и Предгорьем никаких волчьих, или собачьих стай не замечали. Но покидать уже облюбованное место я не стал — солнце уже скрылось за горизонтом, быстро стало темнеть и вновь искать пристанище было невозможно.

Ужин прошел в молчании — все устали. Люди давно приучились далеко и быстро передвигаться, большие расстояния никого не пугали. Но сегодня, желая, как можно дальше углубиться в степи, я практически не делал остановок. Благодаря этому, форт остался далеко позади — а перед нами стояла задача преодолеть еще пару таких переходов, прежде чем упремся в прибрежные скалы срединного, или, скалистого — что было привычнее! — озера. Выдержал переход и Стопарь — хотя грузному старику он давался тяжелее всех.

— Чер… — Кузнец, вытерев губы после ужина, лукаво посмотрел на следопыта. — Ты, когда уже пхая оседлаешь? Сидели б сейчас в карете, чем ноги бить…

Клешня рассмеялся:

— Скажешь еще… Скорее, получится тура приручить, да пахать на нем — но про пхаев ты загнул, старый!

— Не старее тебя! — огрызнулся Стопарь. — Про лошадок, ну да… присочинил малость. Но вы сами на него посмотрите — Чер, как где пхая увидит, так сам не свой становится… Все вижу, парень, явно у тебя мысль такая присутствует. Так ты смотри… Сдуру многие головы разбивали. Это тебе не прежние кони — руку отхватит и не подавится!

— Я знаю! — коротко ответил Чер. Он не улыбался на шутки и подначивание кузнеца. Я тоже был в курсе тайных чаяний парня — да и сам представлял нескольких коней с сидящими на них верхом всадниками! Но, стоило поближе подойти к любому стаду грозных «мустангов», как эти мысли быстро выветривались прочь. Прежние лошади стали слишком дикими и злобными, пытаться их приручить назад — дело, скорее всего, безнадежное…

Стало темно — луна еще не взошла и наступил тот миг, когда ночная пора более всего благоприятствовала хищникам, предпочитавшим это время для охоты. Несколько минут, не более — но этого хватало, чтобы в степи или прерии раздался короткий всхлип пойманного животного, которому чьи-то мощные клыки обрывали жизнь…