Обреченные жить (Форт у Синей реки)

Отряд углубился в заросли. Бык, и в самом деле, пробил полосу, по которой нам стало гораздо легче выйти, чем прежде — когда продирались сквозь колючки, способные вывести из себя даже самого терпеливого человека на свете. Проходя мимо очередного поворота — бык, все-таки, не шел напрямую, а выбирал более свободные участки! — Чер вдруг остановился и указал рукой вправо:

— Смотрите!

Я вгляделся — на земле лежала черная куртка, не похожая на виденные нами ранее одежды бандитов — не изношенная, не рваная и не покрытая грязью — но с аккуратно пришитыми заплатами и даже чистая, будто ее только выдержали в стиральной машине. Единственное, что портило картину — белесые пятна…

— Твою же мать! — Стопарь снова выругался. — Принесла нелегкая! Это еще откуда?

— Не дергайся… — я склонился над одеждой, вместе с Чером, уже осматривающим это место со всей тщательностью.

— Что думаешь?

— Зэки. Их одежда. Но, странно… Они, по слухам, тоже за солью наведывались — но, вроде как, безуспешно.

— Так это когда было? А куртка — словно вчера брошенная…

— Здесь все просолено. Могла и сохранится, — он поднял глаза. — Рядом — ничего. Ни следов, ни вещей. Если б здесь кого убили — кости… а их нет. Да и на куртке крови нет.

— А пятна? — я не успокаивался, желая быть уверенным, что слова следопыта верны. Но он лишь пожал плечами:

— Кто скажет? Может, жир, или грязь въелась. Но, думаю, это не кровь. Я ее на их одежде часто видел — сам знаешь, приходилось… Так вот, она по-другому выглядит. Ткань бурой становится, а эти пятна — светлые.

— Ну и пес ней! — буркнул Стопарь. — Чего встали-то? Куртка и куртка. Наверное, бросили, когда пытались здесь пройти. Ее хозяина уж сглодали давно…

— Возможно, — я согласился. — Другого объяснения нам никто не представит. Да и нужды такой нет… Ладно. Кто б ее там, в прошлом не носил — сейчас в одежде не нуждается. А нам — пора уматывать, пока солнце не село.

Драгоценной соли вытащили много. У каждого за спиной висел мешок, и, как я и думал, вес явно превышал упомянутые тридцать килограмм. Но расставаться с мешками не хотел никто — и я, подумав, решил все забрать с собой. В крайнем случае — упрячем по дороге, благо, охотников на нее среди зверей нет. А люди наш тайник не найдут…

Глава 12 Белая Сова — шаман долины

Наконец-то, в долине наступила относительная тишина… Никто не пытался нападать на наших женщин, никто не угрожал и не подстерегал охотников в прерии. Никто, если не считать уже привычных опасностей, в виде огромных волков, редких и опасных Бурых, свирепых крыс или стай диких собак. Но это враги уже известные, и их коварство, не шло ни в какое сравнение, с хитростью и злобой людей… Святоша, по-прежнему поносивший форт при каждом удобном случае, как-то притих и не выказывал прежней злобы. Возможно, потому, что память у жителей прерий оказалось не столь короткой, и его роль в прошедшей войне все хорошо знали…

Ящеры, подобные тем, которых мы уничтожили на берегу Синей реки, больше не объявлялись, словно их и не было. Хорошо это, или плохо — кто знает? Теперь мы знали, что они могут быть… Пожалуй, это было единственное, что омрачало нашу, внешне безмятежную жизнь.

Постепенно все входило в свою колею — мы жили уже установившимся, сплоченным родом, где и беды, и радости, делились на всех поровну. Сова, появившийся в форте после своих блужданий по долине, говорил, что очень скоро наш поселок станет тем местом, из которого и будет исходить возрождение для всех людей прерий, а может быть — и не только… Но у него имелось свое видение будущего, основанное на стремлении превратить оставшихся жителей долины в племя, где преобладали бы обычаи и быт индейцев. Лишь мое равнодушие не позволяло ему полностью утвердиться в форте и тех становищах, которые находились по соседству. Сова сердился — а я встречал его негодование смешками, и каждый раз разбивал все доводы иронией, заставлявшей индейца кипеть от негодования. Но у нас были не времена пионеров-покорителей запада… И мы все — далеко не белые поселенцы, а всего лишь люди, волею судьбы, оказавшиеся в схожих, но все-таки, совершенно иных условиях. К тому же, еще существовал Святоша. Своими речами о божьей каре он уже многим задурил головы. В этом мы сходились — Сова хоть никого не заставлял следовать своим убеждениям, а вот монах… Тот мог и пригрозить, и запугать. Мне это не нравилось. Не нравилось настолько, что я чувствовал — стычка, между мной и этим «пастырем», уже неизбежна…

Дом для гостей должен был быть готов всегда — и для любого количества. Я прекрасно понимал, что завоевывать друзей трудно, а приобрести недругов — легко. Те, кто, случалось, жили у нас по нескольку дней, уходили, уверенные в том, что форт — лучший пример для подражания. А таковых насчитывалось уже немало…

Как-то раз, когда Элина, ставшая, после последнего похода раздражительной и скрытной, ушла к Туче, сославшись на неотложные дела, мы остались вдвоем с Натой. Угар — пес вообще не считал нужным ночевать в землянке и подолгу пропадал в прерии, сам по себе — тоже отсутствовал.