Обреченные жить (Форт у Синей реки)

Я заметил, как Ната с удивлением вскинула брови.

— Это не в счет! — у Элины в глаза была одна суровость. — Значит, за дело.

Мы больше не ложились. Утром я позвал Чера и Стопаря. На ходу объясняя суть всего происходящего, я устремился к дому Блуда, где угрюмо стоял на посту Бугай. К нам сразу потянулись все жители поселка — слухи о происходящем распространились по форту молниеносно… На ходу я спросил у присоединившегося к нам, Черепа:

— Как твой сосед?

— Спит до сих пор… А, что? Он вчера какой-то сумрачный был, шатался весь вечер. Вернулся, чуть ли не рассвете. Я спросил, что с ним, так он буркнул, что голова болит. А потом уснул и до сих пор лежит.

— Голова у него и сегодня болеть будет. Волос у дома стоит? Иди к нему, и тащите Пленника сюда.

Я распахнул двери. Блуд уже сидел на настиле и тупо смотрел перед собой, не совсем понимая, что происходит.

— Проснулся? Тогда — пошли.

— Куда?

— Туда. И быстрее.

Мы вышли во двор форта. Бугай и Чер вывели Блуда и оставили стоять посередине площади. Там уже собрались все, кроме тех, кто дежурил на скале. Краем глаза я заметил, что Лада привела Анну и пошла с ней к очагу, за которым мы обычно собирались. Все переговаривались между собой, но не решались обратиться ко мне прямо, видя, что я зло нахмурил брови.

Блуд, с которого так и не начал спадать похмельный дурман, явно растерялся, заметив, что вокруг собрались практически все жители форта, недобро поглядывающие в его сторону. Тем временем Череп подвел Пленника, крепко удерживая того за руку:

— Вот он.

— Хорошо. Встаньте все в круг… Лада! Подведи Анну!

Ната тихо шепнула мне на ухо:

— Дар… Не надо так. Ей это опять…

— Знаю. Но другого выхода нет.

Она согласно кивнула и подтолкнула девушку, спрятавшую свое лицо от всеобщего внимания. Я молча, подошел к ней вплотную, и, ни слова не говоря, сорвал с нее одеяло, в которое та куталась. Через мгновение площадь взорвалась гневными вскриками — следы жестоких побоев на коже молодой женщины нельзя было спутать со шрамами от ран! И никому не нужно объяснять их происхождения — суровый вид Бугая, вставшего возле Блуда, и Черепа, заметно нахмурившегося и сильно сжавшего запястье Пленника, говорили о многом…

— Блуд! Встань передо мной!

— Зачем? Чего ради?

Мужчина исподлобья смотрел на меня, явно нарываясь на скандал. Но тут вмешался Стопарь, рявкнувший на весь двор:

— Сказано, значит ступай!

Бугай грубо толкнул того в спину и Блуд, не удержавшись, упал возле нас на колени. Он попытался подняться, но я, неожиданно для себя самого, наступил на него ногой. В становище приумолкли — такого здесь еще не видели…

— Вчера ночью… в форте случилось то, что никогда не должно было здесь произойти. Где угодно — но не здесь! Эти двое… Блуд и Пленник. Они совершили нечто, чему я не могу подобрать названия. Подлость… наверное, слишком слабо. Все вы знаете, что пришлось вынести Анне. Ночью…Вместе со своим дружком, Блуд напомнил ей об этом. И я уже начинаю сомневаться — не напрасно ли я не позволил Сове оставить его гнить на камнях, в Клане? Вы видите ее лицо — такие же следы на груди и спине. Но пусть он сам расскажет, что натворил вместе с этим уродом. Вы вправе знать, кто живет с ними под одной крышей!

— А что я сделал?

— Подонок! — Элина хлестанула его гневным взглядом. — Еще спрашивает!

— У тебя нет слов? Или перед всеми тяжело признаться, какой ты храбрец, когда вы с Анной остаетесь наедине? Скажешь сам, или помочь?

Я начал закипать… Ната дотронулась до моего плеча, и я сделал шаг назад. Блуд откатился в сторону и поднялся на ноги. Он затравленно оглядывался и судорожно сжимал кулаки.

— Hy, скажу… Живу, как живу. Кому какое дело? У нас своя семья, у тебя своя. Раз ты тут главный, так можно лезть в чужую постель?

Мне вдруг стало просто противно… Куда-то пропала ярость и желание немедленной крови. Такие как Блуд находились примерно на одной линии с Сычом, и ему подобными. Храбрые на людях, но трусливые в одиночку. Беспринципные и злобные, соблюдающие один закон — волчьей стаи, где прав всегда сильнейший, а последнего рвут всем скопом… Сейчас в его стае был он, Пленник и Анна. Девушка оказалась слабее всех. Мне вспомнилось, как вел себя Блуд при охоте на ящера. Рисуясь и бросаясь с копьем на монстра, он, тем не менее, вовсе не стремился подставлять свою грудь, если удар страшной когтистой лапы грозил увечьем, кому-либо из нас. Но тогда это выпало из памяти — в пылу общей опасности как-то не до мелочей. Стало понятным, почему парень решил прибиться к нам — в форте жизнь легче и безопаснее, чем в поселке.

— Ну, поколотил я ее… Что, жен своих никто никогда не бил? Мы поссорились, мы и разберемся.

Я видел, что Блуд ищет возможность вывернуться. Люди, только что вскипевшие при виде ссадин и синяков на лице девушки, сжимали кулаки — вряд ли подобное могло служить оправданьем… Но они еще не знали всего.

— Анна! Подойди ко мне!

Блуд попытался было ухватить ее за руку, со словами:

— Эй! Это моя жена! Чего тебе надо от нас?