Обреченные жить (Форт у Синей реки)

Элина мгновенно выросла между ними и так на него посмотрела, что Блуд стушевался и отступил. Я не знал, правильно ли я поступаю, заставляя девушку вновь пережить минуты унижения, потом, отбросив сомнения, жестко приказал:

— Говори.

Анна вскинула на меня просящий взгляд.

— Говори. Я прошу тебя. Это не стыдно. Так не должно быть в форте. И не только в форте — так не должно быть везде, во всей долине!

Она вздохнула и, решившись, повернулась к людям:

— Они… Блуд… Вдвоем… Насиловали.

Она закрыла лицо ладонями и выбежала прочь. Туча подошла к нам ближе, внимательно посмотрела на притихшего парня, и, развернувшись, отвесила Блуду страшную затрещину. Рука пожилой женщины оказалась далеко не легкой — парень слетел с ног и пропахал землю носом. Возле него сразу вырос Бугай, готовый немедленно повторить пример матери.

— Но и это еще не все…

Я повернулся в другую сторону, где понурившийся Пленник замер в руках Волоса и Черепа.

— Ты!

Он вздрогнул и еще больше сжался. Череп встряхнул его, заставляя поднять голову.

— Что ты делал вчера в лесу? Ты один не заготавливал камни!

— Я? Я… собирал…

— Что собирал?

— Плоды… Орехи… — он запинался и произносил слова очень тихо.

— Не слышу. Говори так, чтобы все тебя слышали. Что еще ты там делал?

— Грибы собирал…

Многие удивленно посмотрели на него. В форте никакими грибами не промышляли. Слишком много в привычных ранее растениях стало необычным, и мы не хотели рисковать, чтобы не отравится. Очень редко, и только под присмотром Дока, девушки приносили их из леса — но не более того! Но мне было важно, из чего Пленник изготовил ту смесь, после которой они с Блудом потеряли человеческий облик.

— Грибы? Что ты из них готовил?

— Отвар…

— Где ты его готовил?

Блуд стиснул зубы, заиграв желваками. Он с ненавистью посмотрел на ссутулившегося Пленника, а тот глухо отвечал:

— Дома, у Блуда…

— Ты раньше его делал?

— Да… Для Сыча.

— А здесь? Здесь ты его делал?

— Да.

Я обвел взглядом остальных. После упоминания о вожаке бандитов люди заметно насторожились, их взгляды, обращенные к Пленнику, наполнились явной угрозой…

— Хорошо… Хотя, хорошего, как раз мало. И что получалось? Что ты добивался, делая отвар?

— Дурь… Нарку.

По толпе прошелестело — Наркотик?

— Да… — совсем уж беззвучно сказал Пленник. Я приподнял его за подбородок:

— Ты готовил его вместе с Блудом?

— Да.

— А употребляли, тоже, вместе?

— Да.

— А что вы делали потом?

Он сразу замолчал. Я встряхнул его за плечи и развернул лицом в сторону отбежавшей Анны.

— Что вы делали потом! Говори!

— Мы… Блуд… я…

Лада покачала головой, и, закрыв лицо, рывками бросилась прочь.

— Я…Мы… спали.

— Спали? А точнее?

— Мы спали с ней…

— А еще точнее?

— Мы ее… Блуд хотел, она просила… Она не хотела, но он велел ей заткнуться, и… Мы стали ее бить — чтобы подчинилась. Потом он… я… сорвали одежду… Я не помню.

Через недомолвки и запинания суть произошедшего теперь уяснили все. Среди женщин начался ропот, они уже с ненавистью бросали взгляды в сторону Пленника и Блуда, а у мужчин лица посуровели.

— Вы напились этой дряни, и вам все стало до… все равно. Потом вы оба стали ее насиловать, совсем как тогда, в Клане! А после этого, решили, что и этого мало, и взяли в руки ремни.

— Нет, я не бил! Я не хотел, это Блуд! — Пленник дрожал всем телом, все похмелье с него слетело, он ясно осознавал свое положение. Руки к нему и Блуду уже тянулись со всех сторон…

— Ну и что? — Блуд неожиданно и с вызовом поднял голову, обводя всех все еще мутным взглядом. — Ну и что с того? Вам что, делать больше нечего? Она моя, и как я с ней живу, пусть никого не касается! Ты спишь с двумя сразу, вот и спи! А я, может, хочу, чтобы моя жена тоже спала с двумя! Ей не привыкать — после банды… Какое твое дело? Устроил тут судилище! А что Пленник зелье сварил, так это, вообще, наше право! Мы что, кому-то жить мешаем? Не кричали, не дрались, дома не разносили… есть возможность радоваться жизни, вот и радуемся. И остальные могут, если захотят!

Стопарь сделал всего одно движение — и Блуд слетел с ног, обливаясь кровью. Все лицо у него было разбито. Кузнец, стервенея на глазах, уже шел на лежащего, напоминая собой взбешенного медведя… Я кивнул Волосу и Бугаю — те повисли на гиганте, едва удерживая его от немедленной расправы над продолжавшим лежать, Блудом…

— Я согласился принять тебя в форт, и ты дал обещание выполнять те законы, по которым мы здесь живем…

— Какие еще законы? Нет никаких законов, все там остались! — парень поднялся на ноги и со злобой смотрел на Стопаря. — Это ты хочешь опять сесть остальным на шею, со своими законами! А я жить хочу, свободно жить! И кто ты такой, чтобы лишать нас этого права?

Я поднял руку, призывая собравшихся к тишине.