Обреченные жить (Форт у Синей реки)

Не теряя времени, я, вместе с Чером и Клешней, направился к торчащему хвосту транспортника. Череп не ошибся — судя по окраске и некоторым иным признакам — действительно, военный самолет… Каким образом он здесь оказался — собственно, не секрет. Во время Катастрофы все, что имело хоть какую-то электронную начинку, вышло из строя. И таких крушений были тысячи… Странно иное — он, на самом деле, цел! Если не считать того, что кроме торчащего хвоста вся его остальная часть была скрыта под землей. И, где-то там, в его недрах — скулящая от страха и голода, Птаха.

— Где дыра?

— Вот тут, левее… Смотрите, осторожней — Пленник, которого Череп оставил с девушками, вышел навстречу. — Здесь пропасть…

— Что? — я сделал шаг назад. — Всем стоять! Почему Ульдэ не предупредила?

— Она не знает, — Пленник виновато развел руками. — Я сам недавно обнаружил… Хотел поискать еще отверстие — и, едва не провалился. Тут что-то вроде провала… Камень кинул — звука не слышно. Может, внизу земля скрадывает звук от удара?

— Может.

Мы осторожно приблизились. Да, корпус самолета был зажат между несколькими громадными валунами — и Ульдэ могла не обратить внимания на то, что под ними ничего нет! Валуны и сами держались буквально чудом, расклинив собой многотонную махину. В одном месте под фюзеляж попал ствол дерева — и его крона скрыла собой всю эту дыру. Я содрогнулся — бедная Птаха в любой момент могла улететь в пропасть, так и не поняв, что с ней случилось!

— Веревку давай…

Чер, как кошка, влез на край дыры и свистнул. В ответ раздался жалобный крик.

— Бросай лестницу.

Парень закрепил веревку и сбросил моток с петлями вниз. Сколь ни огромен этот транспортник, но веревочной лестницы должно хватить. Мы затаили дыхание — Птаха, хоть и жива, неизвестно, не пострадала ли при падении — сможет сама выбраться, или, придется кому-то спускаться туда, за ней? Сейчас я уже понимал — мои надежды на неожиданное привалившее богатство рухнули. Самолет мог соскользнуть и уйти вниз — вместе с людьми!

Девушка выбралась самостоятельно. Едва она показалась снаружи, с ввалившимися глазами, как Джен, ее закадычная подруга, буквально выхватила ее из дыры и оттащила в сторону.

— Кой черт тебя туда понес?

— Хватит! — я оборвал Джен и задал Птахе вопрос: — Что там?

— Темно, — Птаха, хоть и провела достаточно много неприятных часов в глубине летающего монстра, настроения не теряла, и, что от нее ждали, понимала прекрасно. — Темно и сухо. Ящики, много очень. Какие-то разбиты. Не видно ведь…

— Ничего не нащупала?

— Я шевелиться боялась…

— А вот такое, случаем, не нашлось? — Чер извлек откуда-то обломок приклада от ружья и протянул его девушке. — Может, случайно касалась подобного.

— Закрой глаза! — я взял приклад и вложил его в ладонь Птахи. — А теперь — говори.

— Вроде… Да, было такое!

Мы переглянулись. Спешили не зря…

— Святоша! Его люди и с ними — жители поселка. Много!

— Твою мать… откуда?

— Спешить надо. — Клешня угрюмо посмотрел на хвост самолета. — Туда лезть — себе дороже. Нет, не будь пропасти — иное дело. А так…

— Вот и не лезь. Будда!

Азиат мигом нарисовался, прекратив что-то обсуждать с девушками.

— Бери самых сильных мужчин и подрой под тем и тем валуном. Как заметишь слабину — если фюзеляж начнет скрипеть! — все назад! Подложи, что-нибудь, под крайний, и будь готов. Услышишь сигнал — дави к чертовой матери и пусть все летит в преисподнюю, откуда и вышло. Понял?

— Понял.

— Сработает ли? — Чер мотнул в сторону самолета головой. — Такая махина…

— Должно. Он, хоть и большой, а висит практически на самом краешке… как до сих пор не провалился — уже загадка!

Будда унесся к самолету, а я направился в сторону рощицы, в которой мы расположились. Пора встречать монаха…

… Разговора не получилось. Ожидая от начинки самолета всего, что был лишен все эти годы, Святоша не хотел ничего слушать. Я признался ему полной сохранности транспортника, хоть и сам не был до конца в этом уверен. И, похоже, сделал это зря. Он, едва услышал, загорелся таким огнем, что на этом фоне, наверное, показались бы холодными даже котлы для столь любимых им грешников! Мое предложение не рисковать, он отклонил сразу — я понял, что ящики не должны быть вытащены из чрева самолета, ни в коем случае…

Птаха, уже пришла в себя, и, которую, как оказалось, последнее приключение, похоже, ничему не научило, задорно напевая какие-то похабные частушки, вскочила на покосившийся стабилизатор на хвосте и уже оттуда стала показывать рясоносцам довольно неприличные жесты. Я был вынужден вмешаться…

— Уйми ее. Перед людьми стыдно.

Джен согласно кивнула и направилась к самолету — дорогу преградил один из «братьев».

— Нет пути отступникам! Это — для истинно верующих!

— Что? — Джен, порой становилась агрессивной до предела. Особенно — если мужчина, по ее мнению, занимался чем-то не приличествующим его положению. А уж «монашество», да в таких условиях, когда в долине катастрофически не хватало мужчин — так вообще, полное извращение! — Дороги нет? Это у тебя мозгов нет! А ну прочь — пока я тебе остатки не вышибла!