Обреченные жить (Форт у Синей реки)

— Он не опасен, — Свистун встал между нами. — Не бойтесь. Парень и так очень страдает, из-за того, что стал таким — но ведь это не его вина? С каждым такое могло произойти… Вот с ним — так и случилось.

— Не опасен… — у меня руки все еще сами тянулись к рукояти меча. Я не мог забыть страшную силу этих полу-лап, с легкостью крушивших целую стаю, обступивших нас, крыс. И самопожертвование Наты, понимающей, что ее ждет неминуемая гибель в клыках оборотня…

Она легонько дотронулась до моей ладони, принуждая к спокойствию.

— А как вы общаетесь, раз он разучился говорить?

— Так ведь понимать не разучился! Волос! Поздоровайся с Даром!

Тот без возражения протянул мне навстречу свою руку. Я с внутренней дрожью протянул свою — и пожал красноватую ладонь, чуть ли не вдвое превосходившую мою по величине! По-видимому, Волос почувствовал мое напряжение и криво усмехнулся — это получилось, как жуткий оскал белоснежных клыков, мало уступающих по размерам, клыкам Угара!

— Оставайтесь, — я собрал в кулак все свое самообладание… — Вечером соберем общее собрание — там обсудим. Я за всех такие вещи не решаю. Согласятся люди — будете с нами. Нет — что ж, сам сказал — не обидитесь! Да только, пугливых у нас нет. Если он и вправду, человек — пусть живет с людьми. Мы с полу… с перерожденными не ссоримся. Леший, со своими, не так далеко от нас находится — ничего. Уживаемся. Кстати — почему к нему не попросился? Он ведь, — я кивнул на Волоса, внимательно слушающего наш разговор — Такой же, как и они?

— Он — да… А мы — нет. Им, каково там быть? — Свистун подтолкнул замолчавших девушек ко мне. — Что их ждет, у них? Мы к Волосу, пока привыкли — и то, по ночам не спали… караулили. Только пока он одного из наших от медведя не отбил — лишь потом поверили, что свой. Если бы знали, что ты тогда на Клан собрался — он бы тебе здорово помог! Ну и мы, конечно…

— А почему Сыч вас не тронул? — я уже знал ответ…

— Не нашел. Волос нюх и чутье имеет — как у твоего пса, если не лучше. Только у него еще и мозги человеческие, не в обиду Угару. Едва эти уроды с гор спустились — он нас сразу предупредил, что в травах опасно! А что почем — мы потом узнали. Но мычание его поняли и решили не ждать, а уйти от греха подальше — к самому леднику! Там и жили, пока слухи о гибели уголовников до нас не дошли. Ты не обижайся — мы ведь не знали, что у вас тут такая драка идет…

— Шла, — спокойно заметила Ната. — Теперь нет. После разгрома мы их больше не видели.

— Мы не всех уничтожили, — я дополнил слова Наты. — Кое-кому удалось и скрыться. А искать их по Предгорьям, да выше — себе дороже. Годами можно ноги бить — если захотят спрятаться, не найдет никто. Места и там, и в прерии, много. На тысячи хватит. А их — от силы, человек десять, или двадцать наберется. И то, если они все вместе друг друга нашли и объединились.

Появление Волоса на общем сборе не произвело фурора — хотя, несколько пар мускулистых рук мгновенно ухватились за копья и палицы… Сказалось ли наше частое общение с группой Лешего, или, общая привычка к подобному явлению — среди животного мира, но, напротив моего ожидания, никто не выступил за то, чтобы отказать чужакам в приюте. Две лишние пары рук — мужских! — всегда могли пригодиться. А Пума, после того, как, Свистун так красочно описал всем, как она укротила быка, привлекла не меньшее внимание, чем его приятель. Но, если к Волосу подходили с опаской и некоторым недоверием, то девушек сразу окружили повышенным вниманием. Особенно, возле новеньких, увивался Блуд — тот считал своим долгом задурманить голову практически каждой из молодых женщин долины. Снисходительно глядя на его попытки заигрывания, я с удивлением отметил, что там же находится и Бугай — вот уж кто, казалось, вообще никогда не интересовался противоположным полом!

Я поселил их возле входа в форт — места в построенных домах уже не хватало. Теперь, вместе с ранее прибывшими, нас насчитывалось больше сорока человек. Из них — двое резко бросались в отличие своим внешним видом. Но, несмотря на это, Волос не стал ближе к Клешне, а тот так же не стремился к общению с ним. Из нас менее половины было мужчин — все остальные женщины и девушки, в основном одной возрастной категории. Только Туча, выделявшаяся от них своей комплекцией, не вписывалась в общую планку. Ей давно перевалило за шестьдесят, и мы порой поражались, как быстро она сумела приспособиться к условиям этой, столь непохожей на прежнюю, жизни.