Обреченный Икар

«Партия, – продолжает Серж, – старалась ставить во главе ее [ЧК. – М.Р.] людей неподкупных, таких, как бывший каторжник Дзержинский, честный идеалист, беспощадный рыцарь с аскетическим профилем инквизитора. Но у партии было мало людей такой закалки и много местных ЧК…»[161] Дзержинский добился полной независимости ЧК от органов юстиции и прокуратуры, а 7 декабря 1918 года Совнарком создает Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем с неограниченными полномочиями (вплоть до расстрела на месте). Отвергнув суд как лицемерный и бессмысленный буржуазный предрассудок, расстреливать стали за все что угодно: за неявку на трудовую повинность, за отказ открыть банковский сейф, за продажу буханки хлеба, золотого колечка.

Лидер левых эсеров – партии, как известно, далеко не самой мирной – Мария Спиридонова была потрясена масштабами воцарившегося беззакония: «Свирепствуют поголовные убийства связанных, безоружных людей, втихомолку, в затылок из наганов. Не стыдятся грабить трупы (чисто донага). Идеологи “чрезвычаек” – люди сомнительной нравственности и умственно убогие. ЧК – тайная полиция Ленина – стала употреблять провокации. Это неслыханный позор для Советской России»[162].

Ей вторит Федор Степун: «Террор был ужасен. Людей преследовали не только из-за их действий и мыслей, но и из-за их предполагаемого умонастроения. Смыслом смертных приговоров было не наказание за совершенные преступления, но ликвидация человеческих типов, непригодных для нового советского общества. Помещиков, буржуазию, священников, крестьян и белых офицеров вырезали так же просто, как в рациональном животноводческом хозяйстве от одной породы избавляются для введения другой»[163].

По окончании Гражданской войны в 1921 году у ЧК, однако, сначала, несмотря на протесты Дзержинского, отобрали право на бессудные расстрелы, после чего ввели над ней кое-какой надзор со стороны прокуратуры и ВЦИК, а к концу года полномочия «меча революции» при участии Ленина были урезаны еще более заметно. В феврале 1922 года появился указ ВЦИК о ликвидации ВЧК и создании на ее месте новой спецслужбы – ГПУ.

В ближайшие пятнадцать лет спецслужбы СССР, замечает Симбирцев, были безжалостны преимущественно по отношению к людям, выступающим против власти или хотя бы заподозренным в этом не без каких-то оснований[164].

Но политическая полиция к тому времени уже обросла массой привилегий. В Москве у нее, возмущается Сергей Мельгунов, один из первых исследователей «красного террора», «целые кварталы реквизированных домов – несколько десятков. Есть своя портняжная, прачечная, столовая, парикмахерская, сапожная, слесарная и пр., и пр. В подвалах и на складах огромные запасы реквизированных продуктов, вин… В голодные дни каждый чекист имеет привилегированный паек – сахар, масло, белая мука и пр… Каждый театр обязан присылать в ВЧК даровые билеты и т. д.»[165].

Сергей Чаплин пришел в 1927 году к Станиславу Мессингу с рекомендацией от инспектора Политодела ОГПУ ЛО Бобышева следующего содержания: «Предъявитель сего т. Чаплин имеет желание работать в органах ГПУ. Парень способный, работать, несомненно, сможет. За политическую сторону ручаюсь целиком. К работе исключительно бумажной, кабинетной не подойдет. Парень он с инициативой и широким кругозором»[166].

Ясно, что это была рекомендация не на следственную (кабинетную, бумажную), а на разведывательную работу.

Выиграв Гражданскую войну, отказавшись от «красного террора», спецслужбы нового типа со свойственным им размахом сосредоточились на разведывательных и контрразведывательных операциях. Агенты образованного в декабре 1920 года Иностранного отдела ЧК уже через год в ходе тайной операции уничтожили в китайском Синьцзяне заклятого врага Советов, атамана Александра Дутова. «Затем стали писать, что Дутов был убит неким разочаровавшимся в Белом деле уйгуром из собственного окружения, след ЧК не упоминается»[167]. Та же судьба в 1921 году постигла «белого барона» Унгерна фон Штернберга, тайно вывезенного из Монголии и казненного по приговору ЧК, а также нескольких генералов из окружения Дутова, тайно уничтоженных в Китае.

Впоследствии по той же трехчастной схеме – убийство; публичное обвинение кого-то из якобы «разочаровавшихся» сторонников убитого; тайное награждение реальных убийц (агентов спецслужб) – будет организована «ликвидация» Троцкого.

Организатору убийства Дутова Феликс Дзержинский вручил золотые часы с бриллиантами.

От идеализма конца 1917-го – начала 1918 года всего через три года не осталось и следа; более того, он превратился в собственную противоположность. Провокации применялись в масштабах, о которых царские и иностранные разведчики могли только мечтать, тем более что восторженных поклонников большевистского эксперимента и на Западе было в то время более чем достаточно. Вскоре самые ненавистные революционерам мастера провокаций из числа царских жандармов (полковник Судейкин, генерал Зубатов) предстали на этом фоне жалкими дилетантами.