Обреченный на бой

— Записывайте. — Он сделал паузу, ожидая, пока они приготовят перья и бумагу, потом произнес четким и ясным голосом: — Сила взаимного притяжения двух масс равна числу, полученному умножением этих масс друг на друга и на величину гравитационной постоянной, разделенному на квадрат расстояния между ними.

Когда обучители подняли от бумаги удивленные глаза, Грон усмехнулся и произнес:

— А теперь задавайте вопросы.

Три луны пронеслись в напряженном труде. Число охотников не иссякало, но Грон ужесточил отбор и к исходу лета имел в строю почти пять тысяч клинков. Ни один князь не имел такой дружины. Это было слишком накладно для любой долины, но Дивизия во многом обеспечивала себя сама. Ни один княжеский дружинник не запятнал бы себя тем, что косил траву или охотился, заготавливая припасы на зиму, а бойцы в летних лагерях отдавали этому почти половину времени. Кроме того, Грон выдвинул патрули в степь и объявил свободное поселение на новых землях. За лето на новом месте обжились несколько тысяч семей. Через долину сплошным потоком шли телеги со скарбом. Грон отобрал десять сыновей свободных бондов, которые также признали его власть, обучил их основам агрономии и послал к поселенцам — можно было надеяться, что в следующее лето проблема с зерном будет полностью снята. Степь же все лето была тиха.

К исходу лета он открыл в долине четыре начальные школы, а в крепости Горных Барсов собрал сотню способных ребятишек, решив посвятить им и часть своего времени. Угром за лето оборудовал солидные мастерские в задней части долины и закупил много сырого железа, а Грон разработал и построил огромное водяное колесо, приводимое в действие водопадом, берущим свое начало на ледниках. Но это была временная мера. Следующим летом он собирался заняться паровой машиной.

В День зимнего солнцеворота его вновь попытались убить. Это произошло поздно вечером. Грон сидел в кабинете при свете масляной лампы и старался выдавить из памяти конструкцию перегонного куба. Что-то припоминалось, но с трудом. Его насторожило тихое дуновение. По иронии судьбы он привык, что к нему заходят в любое время суток, стуча или не стуча в дверь, и если б убийца вошел, открыв дверь пинком, то Грон, занятый своими мыслями, вряд ли вообще бы поднял голову, но тут кто-то попытался открыть дверь бесшумно. Грон чуть изменил положение тела и потянулся к сюрикену. Громко хлопнула тетива арбалета, но Грон уже скатился с кресла и метнул сюрикен. Раздался стон, потом неуверенный топот и падение. Внизу послышался шум. Грон вскочил на ноги и вылетел в коридор. Убийца валялся на полу. Сюрикен вошел в глаз. Грон несколько мгновений смотрел на труп, потом выругался и, спустившись вниз, приказал вызвать Яга. Когда тот пришел, Грон откинул плащ, которым прикрыл мертвое тело, и произнес:

— Мне нужно знать о нем все, Яг. Когда, откуда, с кем и кто, где его еще видел. И позаботься о том, чтобы таких, как он, останавливали немного дальше от дверей моего кабинета.

Яг мрачно кивнул.

Зима прошла в заботах, а как только открылись перевалы, Грона вновь вызвали на Совет. В этом году срок был назначен гораздо раньше, и Грон вынужден был поторопиться, чтобы прибыть заранее. Эгиор встретил его сумрачно.

— Баргот затевает поход.

— Куда?

— В степь.

— А зачем? — полюбопытствовал Грон.

— Они собираются вплотную заняться тобой этим летом, но, пока ты герой битвы у Рогатой скалы, тебя невозможно свалить, — он помолчал. — Что-то происходит в долинах, Грон, что-то странное. Странные люди ходят по княжеским палатам, странные вещи толкуют про тебя, странные мысли носятся в княжеских головах.

Грон осторожно спросил:

— А что толкуют про меня?

Эгиор усмехнулся:

— Будто ты посланник тьмы и хочешь лишить воли князей. Будто пьешь кровь младенцев и потому имеешь такую силу. Будто собрал у себя сотню крестьянских детей, дабы обучать их темному знанию.

Грон стиснул зубы. Что ж, этого следовало ожидать.

Совет начался достаточно мирно. Никто в этот раз не пытался оспаривать право Грона на кресло властителя долины Эгрон, и даже Баргот благосклонно склонил голову, когда Грон вежливо раскланялся с ним при встрече. После полудня, когда князья заполнили палату, князь Баргот бросил рукавицу, требуя слова. Палата оживилась. Баргот вышел на середину и окинул палату горделивым взглядом.

— Братья-властители! Сотни лет живут долины под страхом набегов. — Он сделал паузу, обводя взглядом притихшую палату. — Деды дедов отстояли наши долины от Большой орды, но долго еще после этого мать оплакивала сына, а жена мужа, а многие наделы заросли колючкой, потому что некому было бросить в землю животворное зерно. — Он вновь сделал паузу. — Но прошло время, и мы окрепли. И я хочу спросить вас, братья, не пора ли отомстить?! Не пора ли навечно избавить народ долин от аркана степняка?!

Князь говорил умело, как опытный оратор, то напоминая о доле предков, то взывая позаботиться о судьбе детей, и, когда он кончил, князья шумно заговорили, выражая одобрение. Потом послышались выкрики:

— Долина Скар пошлет дружину.

— Долина Ирум…

— Долина Ортест…