Обречённый на любовь

Она внимательно посмотрела ему в глаза:

- Но почему? Неужели я не в порядке? Ты что-то от меня скрываешь?

- Глупости! - Калинов не отвел взгляда. Как разведчик на допросе. Ты в полном порядке, иначе бы доктор оставил тебя в клинике.

- Да, я знаю. - Она опустила глаза, заморгала. - Но ты от меня что-то скрываешь... Или эти дурацкие сны во всем виноваты? Мне как-то не по себе. И ты не очень хорошо выглядишь. У тебя усталый вид.

- Неприятности на работе, - сказал Калинов, чертыхаясь про себя, потому что ни о каком протекторе теперь и речи идти не могло: он бы только насторожил Марину. Или того хуже - напугал.

- Бедный Саша! - Она погладила его по голове. - Опять тебя монисты достают?

- Ничего! - Он подмигнул ей. - Не достанут! Историческая перспектива не на их стороне. - Он снова подмигнул и снова откровенно посмотрел на часы.

Она вздохнула:

- Ладно, иди. Я вижу, тебе сейчас не до меня... И не спорь с беременной женщиной!

Спорить с беременной женщиной Калинов не стал: она, как всегда, была права.

Подумав немного, он связался с бюро охраны. Начальник бюро его другом не был, но Калинов не сомневался, что просьба будет удовлетворена. И действительно, когда он описал ситуацию, начальник бюро немедленно отдал приказы. Пришлось, правда, со старшим наряда смотаться к дому, объяснить, где лучше выставить охранников, покумекать на пару, как их замаскировать, чтобы не очень лезли в глаза. Соседи - народ всезнающий и всевидящий... Потом понаблюдал издалека, как прима привела домой секунду. Для наблюдения использовали флаер и оптические спецсредства. Сердце Калинова дрогнуло: Маринка выглядела такой несчастной, что он чуть не прослезился.

Во всяком случае, теперь не требовалось надевать ей на руку протектор, требовалось только проследить, чтобы она не покидала дома. К Сельме и Сережке приставили "скрытую мобильную охрану в пределах города". Конечно, не Бог весть что, но иного выхода не было: иначе детей пришлось бы сажать под замок. Впрочем, охранники были опытные, а дети пользовались джамп-связью лишь по дороге из дома и домой.

Едва Калинов вернулся к себе в кабинет, последовал вызов под индексом "Пресса". С прессой Калинов никогда не конфликтовал - себе дороже.

С экрана взглянули знакомые глаза. Это была она, Лорина-Лавиния. За прошедшие два или три года она практически не изменилась: наверное, ее личная жизнь не ставила перед ней больших проблем. Во всяком случае, ее жен, думается не крали.

- Здравствуйте, мистер Калинов! Корреспондент журнала "Уорлд секс-мэгэзин" Лоренсия Нейпир.

- Я вас помню. - Калинов заставил себя разулыбаться. - Рад вас видеть. Вы хорошо выглядите.

- Спасибо, вы очень любезны! - Комплимент подействовал на Лоренсию: она расцвела. Все-таки женского в ее душе было гораздо больше, чем мужского. - Мне бы хотелось взять интервью, но на этот раз не у одного вас, а у всей вашей семьи. Я имею в виду ваших жен и старшую дочь.

- С каких это пор Ассоциацию Лесбийской Любви интересует жизнь полигамной семьи? - не сдержался Калинов.

Мисс Нейпир не оскорбилась.

- Я выполняю задание журнала, а не Ассоциации. Ассоциацию жизнь вашей семьи и в самом деле не интересует... Так когда я могла бы с вами встретиться?

Коря себя за несдержанность, Калинов срочно сыграл отступление. На корреспондентку смотрел привычный, улыбчиво-корректный чиновник.

- Видите ли... э-э... мисс Нейпир... Боюсь, что в ближайшее время организация интервью будет крайне затруднена. Моя вторая жена ждет ребенка, и врачи запрещают ей какие бы то ни было беспокойства. Может быть, позднее, после рождения дочери?

Мисс Лоренсию, похоже, такой исход переговоров не очень устроил, но она не настаивала: по-видимому, заранее поинтересовалась семейными делами Калиновых. Раскланиваясь, она чуть ли не шаркала ножкой. А может, и шаркала - через тейлор было не видно.

Когда она отключилась, Калинова вдруг осенило. А в самом ли деле она выполняла редакционное задание? Может, просто вынюхивала, как он выглядит?

Он связался с Милбери:

- Рэн! Мне бы хотелось знать, получала ли некая Лоренсия Нейпир, корреспондент "Всемирного сексуального журнала", задание взять интервью у меня и моей семьи.

- Будет сделано, шеф! Полагаешь, проверяют, как сказывается давление?

- Не удивлюсь, если ты окажешься прав.

В семнадцать часов принтер отшелестел: "Напоминаем - прошел второй день. Торопись!" Послание было отправлено из Вены.

Маму-два обхаживала вся семья. Ей помогали спускаться и подниматься по лестнице, ей рассказывали стихи и сказки, ее даже к кухне не подпускали. В конце концов она возмутилась:

- Вы со мной словно с грудным младенцем!

- Ой! - воскликнула Сельма. - Да я бы согласилась, чтобы вокруг меня так всю жизнь бегали.