Обречённый на любовь

Выйдя на крышу, Калинов чуть не ошалел от такого количества полуобнаженных беременных девиц, собранных в одном месте. Как и большинство мужчин, ничем не прикрытые неестественно круглые животы дозревающих матерей приводили Калинова в некоторую оторопь. Он вспомнил, какое раздражение вызывала у него под конец беременности изменившаяся фигура Виты, его худенькой стройной Виты. И когда родилась Сельма, радость новоиспеченного отца смешивалась с восторгом мужа, получившего назад свою привычную и желанную живую игрушку. Впрочем, с той поры прошло уже восемнадцать лет, и теперь он относился к излишне крупным округлостям по-другому. Что поделаешь - такова природа!..

Он нашел Маринку очень быстро. Никогда не менявшая цвет своих волос, она оказалась здесь единственной брюнеткой. Пока он пробирался к ней между часто стоящими ложами, будущие мамаши бросали на него любопытные взгляды.

Марина лежала на правом боку и жарила спину, держа в руках книгу. Она любила красное, и купальник на ней был, естественно, алым. Грива черных волос рассыпалась по изголовью ложа. Едва тень от Калинова упала на нее, Марина повернула голову.

- Ой, Сашенька! - Карие глаза засветились любовью. - Наконец-то ты пришел!

Она села. Калинов осторожно обнял жену.

- Здравствуй, малышка! Как дела?

- Врач говорит, все в порядке, завтра отпустят. - Она прижалась щекой к его плечу. - Как там Женька?

- Скучает по маме-два. Ждет-не дождется, когда вернешься... Что читаем?

Она протянула ему книгу.

- "Архитектура Петербурга середины XIX века", - прочел Калинов.

- Надо понемножку восстанавливать знания, - пояснила Марина. - За шесть лет все позабыла.

- Ты хочешь вернуться в экскурсоводы?

- Да. Ты же знаешь, я всегда любила водить людей по нашему городу.

- Знаю. Десять лет назад ты хотела устроить экскурсию по Питеру некоему Калинову из Твери.

- А он вместо экскурсии пригласил меня в ресторан. - Она вздохнула.

- И теперь ты жалеешь об этом, - сказал Калинов со смешком.

- Никогда я об этом не жалела.

- Отчего же такой тоскливый вздох?

Она снова положила голову на его плечо.

- Мне почему-то страшно, - прошептала она. - У меня такое ощущение, будто скоро произойдет что-то непоправимое.

- Глупости! - Калинов потрепал секунду по щеке. - Что может с тобой произойти? У тебя не первые роды!

- Нет, не со мной. Я почему-то боюсь за тебя.

- И давно у моей женушки такие страхи? - спокойно спросил Калинов, старательно расслабляя мышцы лица.

- Нет. Мне стало страшно сегодня, после того, как я проснулась. Я даже не могу объяснить, откуда он взялся, этот страх. Просто стало страшно, и все. Не хочется расставаться...

- Но я никуда не улетаю!

- Да? - Лицо ее стало растерянным. - А мне кто-то говорил, что тебе надо во Внеземелье.

Калинов коснулся теплых мягких губ, провел рукой по гладкой обнаженной спине.

- Тебе приснилось, малышка! Черт бы побрал этих врачей, с их новой методикой! Нормальному человеку нельзя столько спать!

- Девочки, время! - На крыше появилась дежурная сестра. - Пожалуйте вниз!

Марина осторожно встала, отобрала у Калинова книгу.

- Я никогда никуда от тебя не улечу! - прошептал Калинов ей в самое ухо, и она счастливо зажмурилась.

- Девочки, прошу вас! - снова подала голос сестра.

Будущие мамаши зашевелились, загомонили, выражая неудовольствие краткостью процедуры.

- Я провожу тебя, - сказал Калинов.

Марина кивнула, одарив мужа таким взглядом, что у того зашлось от нежности сердце.

- Пошли по лестнице, - сказала она. - Не хочу в лифт! Как будто в стену замуровывают...

Когда спустились на ее этаж, Калинов спросил:

- А что еще снилось моей жене?

- Какой-то дурацкий сон был... Вроде бы я где-то долго сидела, чего-то ждала. Какой-то мужчина со мной был...

- Что еще за мужчина? - Калинов шутливо погрозил ей пальцем. Никаких мужчин!

- Незнакомый, бородатый, толстый... Или без бороды... Не помню! Дурацкий сон! Словно меня украли... - Она мотнула головой. - Нет, не помню... Да и Бог с ним!

Калинов проводил ее до палаты, но внутрь заходить не стал. Распрощались у дверей.

- Поцелуй меня! - попросила она, не выпуская из руки его пальцы, и прильнула к нему.

Около лифта он обернулся. Она стояла в дверях, не сводя с него глаз. Словно прощалась навсегда.

Спустившись вниз, он зашел к Зуеву.

- Ее что-то страшит, - сказал он. - И, по-моему, она смутно кое-что помнит... Может, дадите ей успокоительного? Я боюсь, у нее будет шок, если она вспомнит...

- Вряд ли она что-нибудь вспомнит... Но в любом случае, не беспокойтесь, мы примем все меры!

Покинув клинику, Калинов не вернулся сразу в здание Социологической комиссии. Около часа он прогуливался по парку, окружающему клинику, срывал с деревьев листья, валялся на траве, принюхивался к цветам. Но так ничего и не решил.

А когда вернулся в свой кабинет, на принтере его ждало очередное послание:

"Напоминаем тебе - первый день прошел!"

Ближе к ночи, когда поужинали и дети дружно улеглись спать, он позвал Виту в кабинет. Достал из сейфа браслет-протектор.

- Надень на левую руку.

- Что это? Часы?

- Протектор. Охранное устройство.