Обречённый на любовь

Надо все-таки браться за монистов, подумал он. Пусть Милбери поработает с агентурой. А моих всех под охрану. На всякий случай... Кому же все-таки выгодно, чтобы начальник отдела аномалий Социологической комиссии развелся с одной из жен? Ортодоксам-церковникам?.. Разумеется! Какой материал для проповедей! Господь наш вразумил грешника и направил его на путь истинный. Искусителю не удалось удержать в когтях свою жертву. Истинная вера - это вера в Господа нашего, а истинный супруг - это супруг ЕДИНСТВЕННОЙ жены. И так далее... Вот только не верю я, что церковь докатилась до киднапа... Лесбиянкам выгодно?.. Конечно. Вот только выгода у них не прямая. Им это выгодно стратегически. Если увеличится количество незамужних женщин, им проще вербовать новых подруг... Одиноким выгодно?.. Без сомнения, но их выгода, как и у лесбиянок, стратегическая. Если бы не один аспект, психологический. Ревность самца-неудачника к самцу-баловню судьбы. И утоление этого чувства - вещь уже сиюминутная. А ревность, как известно, - одна из классических причин для умышленного убийства. Так что есть тут материал для раскопок, есть!

Его мысли вернулись к Марине.

Применение волюнтофага объясняет многое. После инъекции с нею можно было делать что угодно. Даже увести из супружеской постели... А уж из Летнего сада - и вовсе не проблема. И саму инъекцию сделать - никаких сложностей. Царапнули чем-нибудь в толпе руку... А вот вытащить теперь из Марины информацию - проблема еще та! Наверняка перед расставанием ей приказали все забыть: хемогипнотический блок. Не идиот же Калинов, чтобы пытаться снять такой блок у беременной жены! Он бы и в другое время поостерегся его снимать: на стадии опытов три четверти тех, на ком отрабатывалась методика, закончили помешательством. Они были добровольцами, но это не спасло разработчиков методики от решетки... А вот ниточку здесь найти можно: не так-то просто достать такой волюнтофаг. Хотя, конечно, труды предстоят немалые...

Он перевернулся на живот и поплыл назад. Сделал небольшую пробежку километра два. Дома первым делом отправился под душ. А потом заглянул к Марине.

Она проснулась, едва он вошел. Увидела его, улыбнулась, протянула к нему руки. Калинов наклонился, поцеловал ее в губы, погладил по голове. Губы были мягкие, а волосы жесткие. Как и всегда...

Марина снова улыбнулась:

- Ты со мной как с маленьким ребенком!

Она села, свесив ноги с кровати. Но тут же снова легла, прислушалась.

- Она там бьется! - Марина взяла руку Калинова и, откинув, одеяло, положила на свой круглый живот. - Чувствуешь?

Толчки были довольно ощутимыми. Калинов, не удержавшись, погладил живот, потом осторожно убрал руку и набросил на жену одеяло.

- Хорошо, - сказала она, потянувшись, и закрыла глаза.

- Хорошо, - согласился Калинов. И осторожно спросил: - Где ты была?

- Когда?

- Вчера.

Она открыла глаза:

- Ты же знаешь... Гуляла по Летнему саду. Смотрела "Амура и Психею". Разве ты забыл? Я же тебе вчера вечером рассказывала!

- Да нет, не забыл, - сказал Калинов. Все было ясно. - Это я так... Кстати, твой врач хочет, чтобы ты сегодня легла в клинику на обследование.

В глазах Марины проснулась тревога.

- Почему? Я же себя хорошо чувствую... И почему он мне ничего не сказал? Я у него была на днях, ты знаешь.

- И тем не менее врача надо слушать. - Калинов сконструировал на лице выражение "строгий папочка".

- Хорошо-хорошо, - сказала Марина подчеркнуто-послушно и вновь потянулась к нему.

- Вот и умница! - Он еще раз коснулся ее губ, а потом пристально посмотрел в глаза.

Зрачки у нее были слишком большие. Тогда он, все так же пристально глядя ей в глаза, сказал гранитным голосом:

- Спать... Немедленно спать... И проснуться после десяти часов утра... А потом отправиться в клинику...

Лицо ее исказилось, взгляд окаменел, рука, лежащая у Калинова на затылке, судорожно дернулась, соскользнула и упала на одеяло. Марина спала.

Калинов вышел из спальни и закрыл дверь на замок. Воровато оглянулся. Свидетелей преступления в окрестностях не наблюдалось. Он посмотрел на часы: была половина седьмого. Он спустился вниз. В ванной шумела вода. Через несколько минут оттуда вышла Вита, одетая в халат. Подошла, прижалась к плечу мужа.

- Ты от нее? Как она?

- Спит.

Вита вздохнула.

- Она все еще под действием этого зелья. Я приказал ей спать до десяти.

- Она просыпалась?

- Да... Она ничего не помнит. Считает, что вчера была в Летнем саду, а вечер провела дома.

Вита, ничего не ответив, поднялась наверх. Калинов пошел на кухню, заказал стакан апельсинового сока. Сел и медленно выпил, бездумно глядя в стену. Минут через пять Вита вернулась, одетая в домашний комбинезон. Села рядом.

- Надо, чтобы никто не задавал ей никаких вопросов, - сказал Калинов. - Постарайся к десяти сплавить детей и Анфису из дома. Доктор просил положить ее в клинику на обследование. Проводишь ее?

- Да, конечно... Ты запер дверь в ее спальню?

- Запер. Вот ключ. - Калинов опустил ключ в карман Витиного комбинезона. - Надо, чтобы никто не задавал ей никаких вопросов, повторил он. - Врача я предупрежу. Ты поняла?