Обречённый на любовь

На ней было то самое платье, в котором она нравилась ему больше всего, длинное - до пят, - с рукавами и стоячим воротником. Сшито, правда, оно было почему-то из коричневой ткани, но Калинов решил не обращать внимания на такую мелочь. Вита молча взяла его за руку и потянула на кровать. Он с готовностью последовал за ней. А когда он раздел ее, она спросила:

- Ты меня любишь?

Он удивленно отстранился и тут же ответил:

- Конечно.

Глаза ее сузились.

- Врешь ты все! - прошептала она, закусила губу и вдруг с размаху залепила ему пощечину.

Он плотоядно улыбнулся и схватил ее за запястья. Преодолевая яростное сопротивление, сжал в объятиях. И вдруг обнаружил, что примы рядом нет. Под ним, зажмурившись и счастливо улыбаясь, лежала Вита-горничная. Или официантка. А может, и сестра милосердия. Жмурилась она, как кошка.

Калинов отшатнулся: внезапно пропало все желание. Она с кошачьей грациозностью метнулась за ним, прильнула к его груди. И тогда он оттолкнул ее, оттолкнул так, что она, отлетев на кровать, ударилась затылком о стенку.

- Уходи! - прошептал Калинов.

- Почему? - Она поморщилась, потерла рукой затылок, грациозно устроилась на кровати.

- Уходи! - заорал вдруг Калинов. - Уходи, дрянь! Уходи!!! Ненавижу!

Она испугалась, вскочила с кровати. Он наступал на нее, продолжая вопить:

- Дрянь! Шлюха!!! Убирайся, кукла-подменка!!!

Она схватила коричневое платье, принялась натягивать его на обнаженное тело, запуталась в платье, как муха в паутине. Сжалась, ожидая удара. Калинов продолжал вопить, приближаясь к обреченно замершей девушке. Ее скрючившееся тело бесило его, хотелось схватить этот кусочек упругой плоти, разодрать на части и терзать, терзать, по-волчьи скалясь и захлебываясь горячей кровью.

Но тут в номер ворвался Джос, сграбастал Калинова за левое плечо и, развернув лицом к себе, ахнул кулаком в челюсть.

- Ты с ума сошел! - Джос был откровенно взбешен, но второго удара себе не позволил.

Впрочем, для того чтобы успокоить буяна, хватило одного. Калинов поднялся с пола, потирая челюсть и с удивлением глядя на Джоса. Вита, всхлипывая и размазывая по лицу грим и слезы, наконец справилась с платьем и выскочила из номера. Джос поднял с пола опрокинутое кресло, передвинул к столу и сел.

- Поговорим?

Калинов, все еще потирая челюсть, молча угнездился на кровати. Он по-прежнему смотрел на Джоса, но выражение удивления медленно сходило с его лица.

- Что это вы себе позволяете, уважаемый? - спросил Джос.

- Нет, это вы что себе позволяете? Какое ваше дело до... - Лицо Калинова вдруг озарилось догадкой. - Боже мой, я все понял!.. Ну конечно... - Он погрозил Джосу пальцем. - А я-то голову себе ломаю: что он тут делает...

- И что же я тут делаю?

- Хитрец! - Калинов покачал головой. - Я-то Зяблика подозреваю, а теперь ясно, кто к моей жене прислоняется.

Джос встал, лицо его превратилось в ледяную маску.

- Вы, кажется, вообразили себе, что у вашей жены со мной любовная связь?

- Конечно! Именно это мы и вообразили. Это и дураку понятно. Только такого болвана, как я, можно было за нос водить. Но больше, Джоузеф или как там вас, я такого не позволю!

Джос вдруг расхохотался:

- Ты и в самом деле болван, парень. Меня зовут Джошуа, а не Джоузеф...

- Мне один черт! Что Джоузеф...

- Не перебивай!.. Меня зовут Джошуа, и если ты покопаешься в своей памяти, то вспомнишь это имя.

- Никогда в жизни не был знаком ни с одним Джошуа...

- Меня зовут Джошуа, и я отец твоей жены. Я имею в виду Виту.

Калинов разинул рот, замигал. Джос улыбнулся и развел руками, снова сел за стол.

- А... А... А... А чем докажешь?

Джос качнул головой:

- Хотя бы могу рассказать, при каких обстоятельствах Джинджер заимела ребенка.

И словно молния сверкнула перед Калиновым. Он вспомнил тот давний разговор со своей будущей тещей, еще при первой жизни.

- Могу рассказать, - продолжал Джос, - но не буду. Замечу только, что обстоятельства были криминальными.

И Калинов сразу поверил. Потому что понял: лица Джоса и Виты были непохожи друг на друга, но было что-то одинаковое во взглядах, в мимике, в жестах, что-то неуловимое, но реально существующее.

Калинов вскочил, забегал по номеру. Джос с интересом следил за зятем: похоже, ситуация его восхищала.

- Я совсем ничего не понимаю, - заявил наконец Калинов. - Для чего мы все здесь? Вы, я, Вита, Зяблик... И где вы столько лет пропадали? Ведь Джинджер до сих пор любит вас. У нее просто лицо меняется, когда она вспоминает вас. Правда, вспоминает, как свою грезу...

- О нас с Джинджер мы сейчас говорить не будем - не время. А вот о вас с Витой поговорить стоит... Скажи, ты в самом деле не понимаешь, почему оказался здесь?

- Боже мой, конечно не понимаю! Зачем все это? Почему? У меня вторая жена на сносях, а я пропадаю здесь. Слава Богу, хоть время тут течет гораздо быстрее, чем на Земле! А то бы Марина с ума сошла... Меня загнали в лабиринт, показывают картинки, которые во мне бешенство вызывают... Кому это надо? И почему этот мир то слушается меня, то нет?

Губы Джоса тронула грустная улыбка. И с улыбкой этой он стал очень похож на Виту. Или Вита на него.