Обреченный на смерть

«Для нас не является невозможным добиться определенных успехов в землях самого царя, то есть поддерживать любые восстания, но нам в действительности известно, что этот царевич не имеет ни достаточной храбрости, ни достаточного ума, чтобы извлечь какую-либо реальную выгоду или пользу из этих мятежей».

Отбросив листок с сожалением, он уселся в кресле, припоминая минувшие события. С царевичем Алексеем они являлись близкими родственниками — были женаты на сестрах, причем император на старшей. Родившаяся в этом году дочь, Мария-Терезия, двоюродная сестра дочери царевича Наталье и сына Петра, что может стать царем в свое время.

Хорошая такая династическая связь — крепкая!

И с определенными перспективами, весьма благостными. Так что когда год тому назад Алекс сбежал от родительских жестокостей, Карл его приветил — и как родственника, к тому же овдовевшего, так из расчета, ибо политика не терпит сантиментов. К тому же русский посол в Вене крещеный еврей Авраам Веселовский явно был в заговоре — он совершенно не искал беглеца, хотя в Австрию, как и в другие страны, приходили грозные депеши от царя, требующие немедленно разыскать беглеца.

Кронпринца отправили в Тироль, поселили в замке Эренберг вместе с девкой, которую тот собирался взять в жены. На месте его отца Карл бы сам не одобрил такой брак — связь с простолюдинкой возможна, и монархам ничто человеческое не чуждо, но взять в законные супруги бывшую рабыню может только московит, которому совершенно чуждо подлинное воспитание. Ведь и его отец возжелал жениться мало того что на простолюдинке, грязной чухонской девке, так она оказалось вдовой, и к тому же полковой шлюхой. А какие могут быть цари, рожденные от такого отребья — все европейские монархи просто посмеивались над московитским варваром.

Император Карл тогда закрыл глаза на столь вопиющий мезальянс, который бросал тень и на него самого. Политические расклады были намного важнее, и он ожидал, что царевич разовьет бурную деятельность, отправляя в Московию письма для своих сторонников. Но тот ничего не делал, все время проводя со своей любовницей.

Но ведь так за власть не ведут борьбу, не прилагая усилий!

Зимой царские посланцы советник Толстой и капитан гвардии Румянцев вышли на след, так что пришлось в полной тайне отправлять кронпринца в Неаполь, в замок Сант-Эльмо. Но и там его нашли, причем уговорили ехать обратно к отцу, который дал гарантии, что не накажет сына.

И нужно быть полным болваном чтобы поверить тому, кто прославился жестокостями и льет кровь собственноручно — в свое время австрийский посланник составил красочное описание расправ над стрельцами, в которых царь принимал непосредственное участие в качестве палача.

Царевич уехал вместе с конвоирами, следом отправилась его любовница, пребывавшая в тягости — ее везли неторопливо. Об участи этих двух «голубков» можно было не сомневаться — их ждет плаха, но перед этим жуткие пытки. Но что же — у царя Петра не будет повода для упреков и войны с Австрией — император лишь помогал родственнику и ничего более. Никаких документов, что могли бы преподнести его действия в ином свете, просто нет в природе. Слишком глупым и трусливым оказался русский кронпринц, что не решился восстать против отца…

— Ваше величество, у меня новости!

— У вас очень взволнованный вид, граф. Надеюсь, они приятные, плохие мы успеем выслушать?!

— Все зависит, под каким углом на них посмотреть, ваше императорское величество, — вице-канцлер фон Шенборн, поклонился, витые длинные локоны парика качнулись.

— Царевич бежал по пути в Петербург, умертвив несколько гвардейцев царя. Причем собственноручно убил троих, вспоров им животы и вывалив кишки! К нему на помощь пришли драгуны лейб-регимента — все же заговор был, и, судя по всему, мятежники выступили.

— Так ли это?

— Это абсолютно достоверно, государь, в Митаву прискакал его слуга Иоганн, или Иван, который в прошлом году дал согласие служить интересам вашего императорского величества. Он отдал нашему посланнику копию вот этого письма, которую написал под диктовку царевича его отцу. Мы перевели его с русского языка.

Шенборн с поклоном передал листок бумаги, и Карл внимательно его прочитал. Не поверил собственным глазам и еще раз перечел — строчки остались в памяти. И потрясенно воскликнул:

— Надо же, какие жуткие тайны скрывает русский двор. Это же картель — неужели он решился объявить войну собственному отцу?! Признаюсь — раньше я так не думал.

— Похоже на то, государь, раз зазвенели шпаги, и пролилась кровь. Видимо, в последнюю минуту наш беглец заподозрил, что его заманили, он попал в ловушку и решил вырваться из западни, государь. И более того, кронпринц уже отличился в Польше — в него словно бес вселился. Может быть, это порча, которую на него наслали — царевич потерял память, его отравили страшным зельем, и Алексей от него еле оправился, он пребывал несколько дней в бреду и лихорадке.

— Какое несчастье, — лицемерно произнес император и тут же спросил с нескрываемым интересом:

— И что там случилось в Польше?