Обреченный на смерть

— А потом вернетесь в Бостон?

— Да, на Честнат-Хилл, — подтвердила она, назвав зажиточный район на западе города.

Перед нами затормозил черный лимузин, из него, не заглушив двигатель, выскочил невысокий водитель-азиат. Он вежливо мне кивнул и распахнул заднюю дверцу для моей собеседницы.

— Ваша дочь тоже живет в Бостоне?

— Нет, в Нью-Йорке. А что?

— Так просто. Вы не возражаете, если я загляну в дом завтра?

— Пожалуй, вам будет лучше спросить об этом у полиции.

— А я могу обратиться к ним напрямую?

— Да, конечно. Здесь вы являетесь моим представителем.

Я улыбнулась:

— Благодарю вас, миссис Кэбот. Я не подведу вас.

— Я знаю.

— В каком номере вы остановились в «Шератоне»?

— Триста девятнадцатом.

Она шагнула к машине. Когда она садилась, я обратила внимание на размер ее туфель. Полагаю, она носила тридцать восьмой.

— По-вашему, сколько это займет у вас времени? — спросила она.

Я не поняла, что она имеет в виду: составление описи, определение подлинности, уточнение стоимости или поиск пропавших картин.

— Если все на месте и соответствует описанию, то опись займет пару дней. На проверку подлинности уйдет от недели до десяти дней. Оценка займет еще две-три недели. — Я пожала плечами и шутливо добавила: — А впрочем, сами понимаете, если бы, да кабы… Человек предполагает…

— Да, конечно. Я понимаю. Но вы же знаете, время не ждет. Уверена, вы постараетесь сделать все как можно быстрее.

Я согласно кивнула.

— Реально я рассчитываю, что на все про все уйдет от месяца до шести недель. Но я постараюсь по возможности ускорить процесс.

Уэс сказал, что полиция составила свою опись. Интересно, известно ли ей об этом?

— Но кое-что могло бы помочь мне сэкономить время, — сказала я, поражаясь своей наглости. — Вы не в курсе: у полиции есть опись имущества?

— Спросите у шефа Альвареса. Как я уже сказала, вы являетесь моим представителем.

Мы пожали друг другу руки. В ее отношении чувствовалось нечто большее, чем подтверждение делового соглашения с новым партнером. В ней ощущалась какая-то мрачная покорность, как будто она следовала лучшему пути, который смогла найти, но это не означало, что он полностью ее устраивал. Я вдруг сообразила, что любые мои находки будут для нее плохой новостью. Если я найду картины, Энди будет рвать и метать. Если нет, она все равно будет в бешенстве и, возможно, обвинит меня или других в их похищении. Таким образом, скандал был гарантирован независимо от результатов моих поисков.

Я постояла какое-то время, провожая взглядом отъезжающую черную машину. И, уже заходя на склад, подумала: интересно, как миссис Кэбот планирует утихомирить Энди, когда придет время.

— Хорошие новости? — спросила Гретчен, как только я возникла на пороге офиса.

Мои губы невольно растянулись в довольной усмешке.

— Хотя нам и не досталась распродажа, зато нас наняли все оценить.

— Ура! Это же здорово!

— Да, и еще очень интересно. Уверена, Саша будет в восторге.

— Мои поздравления.

— Мы все их заслужили, — запротестовала я. — Ладно, что там с аукционом? Открылся вовремя?

— Минута в минуту.

— Отлично. Не могла бы ты сходить и спросить у Тома, не хочет ли он кофе?

— Ладно, — сказала она хнычущим тоном. — Но только ради тебя.

— Он не такой уж и ужасный, — возразила я.

— Нет, он такой, — засмеялась она. — Он неотесанный болван! Но он ведь наш болван, верно?

— Он хорошо знает свое дело, — подтвердила я. — А мне лично плевать на его характер. Главное, он здорово нам помогает.

— Знаю, знаю. Больше никогда никому ничего про него не скажу, даже в шутку. Только тебе.

Я не в первый раз поразилась ее преданности.

— Тогда ладно, — ответила я, улыбнувшись, и шепотом добавила: — Только между нами. Он и в самом деле еще тот болван.

Она рассмеялась, и я наградила ее улыбкой за легкий и веселый нрав. Что бы я без нее делала?!

Я двинулась к Эрику. Он исполнял обязанности дежурного менеджера, что было тяжелым испытанием для такого молодого парня. Я доверяла ему, но полагала, что не следует надолго оставлять его одного.

Отец всегда был за то, чтобы возлагать ответственность на молодежь. Начав работать во «Фриско», я удивилась: как мне, неопытной двадцатиоднолетней пигалице, доверяют весьма ценный антиквариат и не менее ценных клиентов? Отец тогда отчеканил: «Страна доверяет свою безопасность восемнадцатилетним юнцам. Пока эта стратегия себя оправдывает».

При входе в зал я услышала голос Марты Трюдо, она в очередной раз демонстрировала отвратительный характер.

— Здесь какая-то ошибка, — резануло меня ее заявление.

— Привет, Марта, — улыбаясь, подошла я к ней.

— А, Джози. Я рада, что ты пришла. У тебя здесь явно что-то не так с ценами.

— В самом деле? Странно, мы очень старались подобрать их как можно точнее. А что именно тебя беспокоит?

— Табурет. Почему он оценен так, словно сделан Людовиком XVII?

Ее презрительная усмешка и лицемерный гнев определенно понуждали меня к рукоприкладству.