Обреченный жених

— Меня таким образом выпроваживали люди, за которыми водятся грехи, — констатировал Пименов. — Разумеется, я уйду. Уж больно спертый у вас воздух. Не хотите обзавестись кондиционером или хотя бы дорогим одеколоном? Здорово воняет.

Радченко сжал кулаки. С его тонких обветренных губ уже готовы были сорваться нелицеприятные фразы, однако Пименов не дал ему возможности высказаться. Он громко хлопнул дверью.

Глава 3

Оказавшись на улице, журналист выдохнул. Воспоминания о следователе вызвали тошноту. Молодой человек направился к ларьку и купил бутылку ледяной воды. Она немного освежила журналиста. Теперь он не сомневался: Татьяна права, и Руслан невиновен. Кому-то очень хотелось посадить его. Но зачем? Это еще предстояло выяснить. Хорошо, что Максимов пообещал ему организовать свидание с Вербатой через своего знакомого. В такой ситуации обращаться с просьбой разрешить ему встречу с заключенным в прокуратуру или МВД совершенно бесполезно, даже если они с шефом выдумают очень уважительную причину. Александр остановился под старой акацией и достал из кармана листок с теми адресами и телефонами, которые оставила Пронина. Следовало посетить мать девочки и расспросить побольше о дочери. Ведь о самой пострадавшей Пименов до сих пор ничего не знал, даже не видел фотографии.

Мать Алины, Эльвира Вихляева, жила на холме в трехэтажном старом доме сталинской постройки. Обшарпанная дверь с трещинами говорила о плохом материальном положении. Журналист нажал на кнопку звонка, очень сомневаясь, что тот ответит, однако по квартире разнеслась переливчатая трель. Послышались шаркающие шаги, и хриплый голос поинтересовался:

— Кто там?

— Вы Эльвира Павловна?

— Что надо? — вопросом ответила женщина.

— Поговорить с вами.

Она открыла дверь на цепочку. В коридоре царил полумрак, и ему не удалось ее разглядеть.

— А вы кто?

Когда Эльвира дыхнула на молодого человека, он поморщился. Хозяйка квартиры была пьяна.

— Я журналист, — представился Пименов, — мне необходимо с вами пообщаться.

Маленькие заплывшие глазки пробежались по его фигуре:

— Заходи, если надо. Ты без угощения?

Он сразу смекнул, какого угощения она жаждет:

— Оставлю в благодарность денег, потом сами сходите в магазин. У меня все расписано по минутам.

Это ее взбодрило.

— Залетай, раз хороший человек.

В двухкомнатной квартирке можно было вешать топор. Запах сигаретного дыма смешался с запахами пота и нечистого белья. Она взяла его за локоть и повела в гостиную. На телевизоре и обеденном столе, не покрытом скатертью, лежал слой пыли толщиной в палец. Бутылки с водкой, стаканы и тарелки с закуской пачкали полировку. Эльвира уселась на пуфик, из которого торчала вата.

— Дорогой гость — только на диван, — приказала она.

Александр покосился на сбитые грязные простыни.

— Я лучше постою, — предложил он.

— Постой, — согласилась женщина и взяла в руки бутылку. — Тебе полный?

— Извините, но я на работе, — отмахнулся журналист.

— Хорошо, — не огорчилась Вихляева. — Тогда я одна.

Она быстро осушила стакан и снова потянулась за бутылкой. Александр понял: надо ловить момент. Возможно, через десять минут она уже ничего не скажет.

— Меня интересует ваша дочь Алина, — начал молодой человек. Эльвира посмотрела на него и скривила рот:

— Она сдохла.

В этой фразе не было ни сожаления, ни горечи. Мать заливала спиртным явно не это событие.

— Вам ее не жалко? — удивился журналист.

— Алинка с рождения была тварью, маленькой гадиной, — пояснила Эльвира. — Таких не жалеют.

— Но она ваша дочь… — попытался воззвать к ее чувствам Пименов. Женщина снова наполнила стакан.

— Да, мне не повезло. А она получила по заслугам. Я просила следователя, чтобы тому парню, который сбил ее на дороге, много не давали или вообще отпустили, но он меня не слушал. — Язык начинал заплетаться, ее все больше развозило. — Алинка могла жить в шоколаде. — Каждое слово уже давалось ей с трудом. — Я всегда мечтала о таком парне, как Игорь Болотов. А эта развратная тварь кривила от него свою смазливую рожу.

Журналист достал блокнот и быстро записал имя и фамилию кавалера Алины.

— Ваша дочь ждала ребенка от него? — спросил он. Эльвира вдруг хихикнула:

— Вряд ли. Я же сказала, она кривила от него рожу. И вообще я больше не хочу о ней говорить. Меня коробит от одних воспоминаний о ней и ее подружках, которые заглядывали ей в рот. Особенно Тонька Милованова. Их тоже ждет расплата. Вот увидите. — Тонкая, в жилках, рука дрожала. Спиртное пролилось на стол, но Вихляева не обратила на это внимания.

— Давай деньги, — твердо сказала она. Александр покорно положил на засаленную поверхность стола пятьдесят гривен.

— Здесь больше, чем на одну бутылку. Однако я приду еще.

— Ладно, давай.